За истину идут в огонь, а за любовь - на крест.
Выкинуло с ФБ. Не знаю, загрузилось ли, пусть будет здесь. Хотя я мечтаю записи в порядок в дневе привести. Но это потом))
читать дальшеПока Шутар и его защитники готовились к новому противостоянию, его князья решали вопрос о союзе с бестиями, сами степняки тоже не теряли времени даром. Донесения о собиравшемся в приграничье бесчисленном войске заставляли беспокоиться, не зря о кочевниках говорилось, что края им нет. Хеттвиг все еще надеялся заручиться поддержкой соседей, ведь надеяться на то, что "саранча" остановится на Шутаре, глупо. В ожидании трудного времени князь не жалел ни себя, ни других, и тем более, брата-военачальника, на чьи плечи итак легла основная тяжесть подготовки рейсов к войне. Ожидая нападения в любой момент и понимая, насколько рейсы не готовы к нему сейчас, Ксанар также полностью выкладывался сам и требовал почти невозможного от своих волков. Отдыхал вождь лишь дома, рядом с Таниром. Молодой волк теперь сопровождал своего наставника почти всегда и везде, и Ксанару часто казалось, что одно его присутствие придает сил и уверенности в успешном исходе. Но только дома, наедине с возлюбленным княжич мог расслабиться, снять с себя невероятное напряжение последних дней. Лишь здесь и с ним он был не вождем и воином, а любящим и любимым мужчиной.
Теперь его же Хеттвиг отправлял в качестве посла в соседний с Шутаром Тосон, надеясь на заключение еще одного воинского союза, на этот раз с людьми. Хотя Тайши и не отказал мужу, отправив послание в Пустошь, доверия к бестиям не было. Сам Ксанар хмурился, не слишком надеясь на помощь соседей, но с князем не спорил. Пусть это лишь вероятная, но все же возможность. При этом Хеттвиг неожиданно и категорично потребовал от брата, подбиравшего сопровождение из лучших своих воинов, оставить в Квилоне его несовершеннолетнего любовника. Этим князь помимо самого запрета давал понять, что отношения двоих берсерков не укрылись от его внимания и он по-прежнему не одобряет их. Он же напомнил вождю рейсов о долге, и что в преддверии ожидающих их страну испытаний этот долг еще более важен, чем прежде. И что привязанность к мальчишке в свете всего этого - совершенно лишнее и опасное явление, особенно, если это "не просто привязанность". Хеттвиг словно видел Ксанара насквозь.
Тот и не спорил. Он и сам не желал брать юношу с собой, хотя разлука и обещала быть тяжелой. Но брат прав: и непросто, и опасно. Опасен этот путь, опасна все нарастающая зависимость и неспособность отказаться от близости. И сам княжич может представлять опасность для того, кого полюбил на беду. Он - зверь, это плата за силу, самую невероятную даже для белых волков за многие годы и века, нечеловеческую силу, позволяющую Ксанару не только сражаться и побеждать, но и вести за собой. Предназначенные, в которых он так не хотел верить прежде, но был вынужден поверить благодаря воспитаннику храма, единственное спасение для таких "зверей". Если бы не тот мальчишка, вызывающий неприятие неизбежностью их связи, да одним своим существованием, то подбиравшееся все ближе безумие поглотило берсерка. Княжич помнил тот день, когда впервые пришел в храм, увидеть "невесту". Тогда-то все и изменилось, пусть и было осознано позднее. Закутанный в дорогую ткань мальчишка был необходим, это понимал разум Ксанара, но сердце кричало совсем о другом. Любил он другого.
Распоряжение остаться в Квилоне Танир встретил на удивление спокойно, а ведь старший берсерк был готов его убеждать и даже приказать.
- Хорошо, - и позволил себе всего один тихий вздох, даже не выражение недовольства, заставляя своего княжича задуматься.
Ксанару вдруг вспомнился их последний совместный визит в храм, оставивший неприятный осадок на душе. Поговорив с Данаей и обсудив с ней все, что хотел, берсерк не обнаружил ожидающего его волчонка и отправился на его поиски, вместо того, чтобы ждать. Никто из встреченных жриц не посмел остановить княжича, а стражей во внутренней части не было. Ксанар шел, словно ведомый чутьем зверя, будто что-то внутри него знало, где волк найдет свою пропажу, и это чутье не подвело. В одном из коридоров княжич увидел Танира, тепло прощавшегося с юной красивой жрицей.
Девушка приобнимала рейса и потрепала его по щеке. Ни в их объятиях, ни в этом жесте не было никакого намека на страсть. Все выглядело настолько невинным и дружеским, что княжич сам устыдился собственного порыва вмешаться и оторвать их друг от друга. Не было страсти, но была нежность, а Ксанар и не знал, хотя и догадывался, что у его возлюбленного есть кто-то настолько близкий в храме, в котором он вырос. Но мысль не успела развиться, будучи сбита пойманным цепким взглядом жрицы. Оказавшаяся дочерью Данаи девушка производила на княжича не самое лучшее впечатление, он и сам не мог понять, почему. Красивая, очевидно умная и совсем непростая, такая, что сразу вспомнились слова ее матери о том, что Эйске нужна лучшая из них. И при этом она вызывала внутреннее напряжение. Чувствовалась какая-то странность, неправильность. Девушка не понравилась, просто безотчетно не понравилась вождю рейсов. Но была любима Таниром, именно это прозвучало в его словах, наполненных нежностью и гордостью одновременно:
- Это Тания, моя сестра!
Ксанар еще долго держал в памяти странную встречу, но не донимал любимого излишними вопросами, полагая, что они могут оказаться неприятными. Их итак ожидало не самое легкое время, да еще и разлука теперь, когда и без того краткий отпущенный влюбленным срок стремился к окончанию. И княжич ожидал от своего упрямого и неугомонного ученика споров, несогласия, даже гнева и обиды, но не этого спокойного, пусть и наполненного потаенным сожалением "хорошо". Расставаться - вовсе не хорошо, они оба это понимали. А Ксанар еще не мог никак избавиться от дурного предчувствия, основанного на недоверии к соседям, еще и поэтому он легко согласился с приказом князя. Но почему так же легко согласился его волчонок? И о чем он говорил со своей "сестрой" в храме?
Но Танир не позволил подозрительности и недобрым мыслям захватить мужчину целиком.
- У нас есть еще целая ночь, - обезоруживающе улыбнулся юноша, - мы же не будем тратить время зря?
- Разве время вместе - это зря? - поддразнил княжич, чье напряжение оказалось скрытым за внешней легкостью разговора. Это правильное решение, расставаться с самым дорогим нужно так: нежно, страстно, на легкой и любящей ноте, не поселив лишней тяжести в сердце и зная, надеясь на новую встречу.
- Я покажу тебе, что значит не зря, - молодой берсерк и впрямь не терял времени, стягивая одежду со своего взрослого любовника.
- Я взрастил монстра! - "ужаснулся" Ксанар.
- Да, - коварно усмехнулся Танир, продолжая раздевать охотно помогающего ему мужчину, - взрастил, воспитал, а теперь не забывай покормить, пока монстр тебя не съел!
- Развратное чудовище, - выдохнул княжич ему в губы, прежде, чем жадно поцеловать.
Одежду юноши они срывали уже лихорадочно и в четыре руки. И все, дальше стало не до разговоров. Лишь шорох сминаемой ткани, стоны, невнятные выражения восторга и неземного удовольствия, влажные шлепки плоти о плоть. Ксанар с нескрываемым удовольствием "исследовал" уже такое знакомое и бесконечно желанное тело взглядом, затем и руками, то дразня легкими прикосновениями, то лаская по-настоящему, бесстыдно и жадно оглаживая, доводя до изнеможения умелыми движениями рук, проникая внутрь, зацеловывая и заласкивая до одурения. Его волчонок не отставал, в постели он не терял своей дерзости и не только охотно отзывался на ласку, но и перехватывал инициативу, становясь ненасытным, страстным и самым прекрасным любовником, которого Ксанар только знал.
Такими были они оба, ненасытные и счастливые, до тех пор, пока не вытянулись рядом в изнеможении. Танир по своей неизменной привычке - на боку и закинув ногу сверху на ноги любимого мужчины, а руку перекинув через его грудь.
- Поймал, - пьяно от испытанного наслаждения пробормотал он. - Не хочу отпускать...
И уснул с легкостью и безмятежностью юности, которой так не хватало сейчас Ксанару. Он тоже не хотел, но похоже, оракул был прав: в жизни есть вещи неизбежные. Предназначенные.
читать дальшеПока Шутар и его защитники готовились к новому противостоянию, его князья решали вопрос о союзе с бестиями, сами степняки тоже не теряли времени даром. Донесения о собиравшемся в приграничье бесчисленном войске заставляли беспокоиться, не зря о кочевниках говорилось, что края им нет. Хеттвиг все еще надеялся заручиться поддержкой соседей, ведь надеяться на то, что "саранча" остановится на Шутаре, глупо. В ожидании трудного времени князь не жалел ни себя, ни других, и тем более, брата-военачальника, на чьи плечи итак легла основная тяжесть подготовки рейсов к войне. Ожидая нападения в любой момент и понимая, насколько рейсы не готовы к нему сейчас, Ксанар также полностью выкладывался сам и требовал почти невозможного от своих волков. Отдыхал вождь лишь дома, рядом с Таниром. Молодой волк теперь сопровождал своего наставника почти всегда и везде, и Ксанару часто казалось, что одно его присутствие придает сил и уверенности в успешном исходе. Но только дома, наедине с возлюбленным княжич мог расслабиться, снять с себя невероятное напряжение последних дней. Лишь здесь и с ним он был не вождем и воином, а любящим и любимым мужчиной.
Теперь его же Хеттвиг отправлял в качестве посла в соседний с Шутаром Тосон, надеясь на заключение еще одного воинского союза, на этот раз с людьми. Хотя Тайши и не отказал мужу, отправив послание в Пустошь, доверия к бестиям не было. Сам Ксанар хмурился, не слишком надеясь на помощь соседей, но с князем не спорил. Пусть это лишь вероятная, но все же возможность. При этом Хеттвиг неожиданно и категорично потребовал от брата, подбиравшего сопровождение из лучших своих воинов, оставить в Квилоне его несовершеннолетнего любовника. Этим князь помимо самого запрета давал понять, что отношения двоих берсерков не укрылись от его внимания и он по-прежнему не одобряет их. Он же напомнил вождю рейсов о долге, и что в преддверии ожидающих их страну испытаний этот долг еще более важен, чем прежде. И что привязанность к мальчишке в свете всего этого - совершенно лишнее и опасное явление, особенно, если это "не просто привязанность". Хеттвиг словно видел Ксанара насквозь.
Тот и не спорил. Он и сам не желал брать юношу с собой, хотя разлука и обещала быть тяжелой. Но брат прав: и непросто, и опасно. Опасен этот путь, опасна все нарастающая зависимость и неспособность отказаться от близости. И сам княжич может представлять опасность для того, кого полюбил на беду. Он - зверь, это плата за силу, самую невероятную даже для белых волков за многие годы и века, нечеловеческую силу, позволяющую Ксанару не только сражаться и побеждать, но и вести за собой. Предназначенные, в которых он так не хотел верить прежде, но был вынужден поверить благодаря воспитаннику храма, единственное спасение для таких "зверей". Если бы не тот мальчишка, вызывающий неприятие неизбежностью их связи, да одним своим существованием, то подбиравшееся все ближе безумие поглотило берсерка. Княжич помнил тот день, когда впервые пришел в храм, увидеть "невесту". Тогда-то все и изменилось, пусть и было осознано позднее. Закутанный в дорогую ткань мальчишка был необходим, это понимал разум Ксанара, но сердце кричало совсем о другом. Любил он другого.
Распоряжение остаться в Квилоне Танир встретил на удивление спокойно, а ведь старший берсерк был готов его убеждать и даже приказать.
- Хорошо, - и позволил себе всего один тихий вздох, даже не выражение недовольства, заставляя своего княжича задуматься.
Ксанару вдруг вспомнился их последний совместный визит в храм, оставивший неприятный осадок на душе. Поговорив с Данаей и обсудив с ней все, что хотел, берсерк не обнаружил ожидающего его волчонка и отправился на его поиски, вместо того, чтобы ждать. Никто из встреченных жриц не посмел остановить княжича, а стражей во внутренней части не было. Ксанар шел, словно ведомый чутьем зверя, будто что-то внутри него знало, где волк найдет свою пропажу, и это чутье не подвело. В одном из коридоров княжич увидел Танира, тепло прощавшегося с юной красивой жрицей.
Девушка приобнимала рейса и потрепала его по щеке. Ни в их объятиях, ни в этом жесте не было никакого намека на страсть. Все выглядело настолько невинным и дружеским, что княжич сам устыдился собственного порыва вмешаться и оторвать их друг от друга. Не было страсти, но была нежность, а Ксанар и не знал, хотя и догадывался, что у его возлюбленного есть кто-то настолько близкий в храме, в котором он вырос. Но мысль не успела развиться, будучи сбита пойманным цепким взглядом жрицы. Оказавшаяся дочерью Данаи девушка производила на княжича не самое лучшее впечатление, он и сам не мог понять, почему. Красивая, очевидно умная и совсем непростая, такая, что сразу вспомнились слова ее матери о том, что Эйске нужна лучшая из них. И при этом она вызывала внутреннее напряжение. Чувствовалась какая-то странность, неправильность. Девушка не понравилась, просто безотчетно не понравилась вождю рейсов. Но была любима Таниром, именно это прозвучало в его словах, наполненных нежностью и гордостью одновременно:
- Это Тания, моя сестра!
Ксанар еще долго держал в памяти странную встречу, но не донимал любимого излишними вопросами, полагая, что они могут оказаться неприятными. Их итак ожидало не самое легкое время, да еще и разлука теперь, когда и без того краткий отпущенный влюбленным срок стремился к окончанию. И княжич ожидал от своего упрямого и неугомонного ученика споров, несогласия, даже гнева и обиды, но не этого спокойного, пусть и наполненного потаенным сожалением "хорошо". Расставаться - вовсе не хорошо, они оба это понимали. А Ксанар еще не мог никак избавиться от дурного предчувствия, основанного на недоверии к соседям, еще и поэтому он легко согласился с приказом князя. Но почему так же легко согласился его волчонок? И о чем он говорил со своей "сестрой" в храме?
Но Танир не позволил подозрительности и недобрым мыслям захватить мужчину целиком.
- У нас есть еще целая ночь, - обезоруживающе улыбнулся юноша, - мы же не будем тратить время зря?
- Разве время вместе - это зря? - поддразнил княжич, чье напряжение оказалось скрытым за внешней легкостью разговора. Это правильное решение, расставаться с самым дорогим нужно так: нежно, страстно, на легкой и любящей ноте, не поселив лишней тяжести в сердце и зная, надеясь на новую встречу.
- Я покажу тебе, что значит не зря, - молодой берсерк и впрямь не терял времени, стягивая одежду со своего взрослого любовника.
- Я взрастил монстра! - "ужаснулся" Ксанар.
- Да, - коварно усмехнулся Танир, продолжая раздевать охотно помогающего ему мужчину, - взрастил, воспитал, а теперь не забывай покормить, пока монстр тебя не съел!
- Развратное чудовище, - выдохнул княжич ему в губы, прежде, чем жадно поцеловать.
Одежду юноши они срывали уже лихорадочно и в четыре руки. И все, дальше стало не до разговоров. Лишь шорох сминаемой ткани, стоны, невнятные выражения восторга и неземного удовольствия, влажные шлепки плоти о плоть. Ксанар с нескрываемым удовольствием "исследовал" уже такое знакомое и бесконечно желанное тело взглядом, затем и руками, то дразня легкими прикосновениями, то лаская по-настоящему, бесстыдно и жадно оглаживая, доводя до изнеможения умелыми движениями рук, проникая внутрь, зацеловывая и заласкивая до одурения. Его волчонок не отставал, в постели он не терял своей дерзости и не только охотно отзывался на ласку, но и перехватывал инициативу, становясь ненасытным, страстным и самым прекрасным любовником, которого Ксанар только знал.
Такими были они оба, ненасытные и счастливые, до тех пор, пока не вытянулись рядом в изнеможении. Танир по своей неизменной привычке - на боку и закинув ногу сверху на ноги любимого мужчины, а руку перекинув через его грудь.
- Поймал, - пьяно от испытанного наслаждения пробормотал он. - Не хочу отпускать...
И уснул с легкостью и безмятежностью юности, которой так не хватало сейчас Ксанару. Он тоже не хотел, но похоже, оракул был прав: в жизни есть вещи неизбежные. Предназначенные.
@темы: невеста
-
-
20.10.2014 в 10:55