Невеста

[Светаклевер]

глава11
не бечено, не читано.
комп сдох, мозги от жары расплавились))
Глава 11

Можно ли спать, когда рядом с тобой тот, единственный во всем мире, кого ты желаешь всей душой и телом, всем своим существом? Единственный, кого никогда не сможешь получить. Судьба ли тому виной, воля богов, проклятое пророчество, в которое княжич так и не смог поверить за столько лет, а оно, словно в отместку за пренебрежение, неуважение к пророку, оказалось правдой. Слушая его дыхание, чувствуя сердцебиение, вдыхая желанный запах, все, что лишает сил сопротивляться волшебной силе притяжения... И нужно быть берсерком, княжичем и вождем, чтобы и тогда помнить о долге, чтобы решимость прекратить все с рассветом лишь крепла. Нет, этот юноша, давно отмеченный вождем рейсов, как равный, выбранный в ученики и, в будущем, наперсники, заслуживал большего, чем участь случайного любовника. Пусть связи между рейсами и случались, в походах и мирной жизни, и не всегда они что-то значили, не перерастая в отношения. Но не для Танира: ему - все или ничего. Меньшее сам Ксанар счел бы оскорблением.

Мысли княжича были прерваны самым бесцеремонным образом: его волчонок вовсе не собирался облегчить наставнику нелегкое решение. Мало того, что Танир и так лежал слишком близко, совсем рядом со спиной Ксанара, и дышал так, что легкий поток воздуха касался его шеи. Но следующая выходка перешла все границы: ладонь юного воина твердо заняла место на спине старшего мужчины, между лопаток, отчего все тело окинуло волной тепла. Голос мальчишки, напротив, прозвучал неуверенно:

- Скажи, Ксанар, если бы ты узнал, что был обманут... нет, дай мне объяснить. Если бы рейс нарушил твой приказ, и обманул тебя, что бы его ждало?

- Ты уже в который раз нарушаешь, - невесело усмехнулся его собеседник. - Правда, честно предупреждаешь о том, что слушаться не будешь. Выпороть бы тебя надо...

- Нет! - прервал Танир. - В смысле, если надо, то... Я не об этом. Если бы ты отдал приказ, отправляясь в бой, но тебя ослушались, и в результате... что-то самое важное было потеряно...

Ксанар не понимал, о чем пытался сказать его ученик, но, отчего-то, представил в качестве этой охраняемой и самой важной потери именно его, от кого сам собирался отказаться, и ответ сорвался почти бездумно:

- Убил.
После чего мгновенно повернулся к молодому рейсу лицом, перехватывая крепкую юношескую ладонь и прижимая вторую свою руку уже к его груди.

- Я убил бы, жестоко покарал всех виновных, Танир.

Княжич не знал, что мешавший уснуть одним своим присутствием, неспокойно дышавший в затылок мальчишка тоже принимал нелегкое решение в эту ночь, и ему почти удалось. Но теперь именно эти уверенные, страшные в своем ледяном спокойствии и прозвучавшие как непреложная истина слова все перечеркнули.

Думать о том, чтобы потерять его так оказалось слишком страшно для испытанного в боях и проводившего в последний путь многих соратников воина. Но рука в руке, теплая кожа в вырезе рубахи и даже участившееся сердцебиение странным образом успокаивали. А внезапно показавшееся слишком бледным при свете луны лицо и лихорадочный блеск в глазах притягивали еще сильнее, теперь заставив потянуться к его лицу.

Разумеется, великий вождь рейсов отпустил бы волчонка, мальчишку, ученика, затем дождался бы рассвета, где наступило то самое навсегда, но их прервали.

- Прости, вождь, - тихо произнес оказавшийся рядом Тай, - чужаки рядом. Лучники...

На все воля Богов, так сказала бы верховная жрица Эйски. Ксанар же, княжич, воспитанный в духе их почитания, но и берсерк, сам отмеченный невиданной силой, не слишком верил в вышнюю волю и власть. Было ли случившееся знаком свыше, случайностью или закономерным итогом отступления бестий, но на освободившейся, "ничейной" земле приграничья появилась новая сила, готовая урвать свой кусок добычи.

Кочевники, на протяжении многих десятилетий не смевшие вступить в зону вблизи нашествия, никогда не казались квилонцам опасными противниками. Но всего нескольких месяцев затишья оказалось достаточно для того, чтобы расплодившиеся и подобные голодной саранче, они налетели на еще не восстановившиеся, ослабленные, плохо охраняемые земли.

Война с бестиями подкосила ряды воинов по обе стороны, и если нелюди были фактически разгромлены и вынуждены сдаться, то и их противники понесли огромные потери. Волки Квилона были ослаблены, а значит, и сам город Света и Благодати, да и весь Шутар, тоже.

Кочевники же, напротив, объединились и окрепли под грозной рукой своего правителя, Сатмы, обещавшего славные битвы, богатую добычу, красивых шутарских рабынь. Нет, в сердце Шутара, колыбель белых волков, они не спешили. Степные воины пока предпочли тактику коротких и разрушительных набегов на плохо защищенные окраины. Один из их отрядов и наткнулся на патруль рейсов неподалеку от селения. Возможно ли, что они так и не поняли, с кем имеют дело, или же понадеялись на собственное численное превосходство и внезапность нападения? Или же просто не представляли истинной силы своего противника. Безусловно, это была бы славная добыча, особенно, если бы удалось захватить хотя бы одного рейса живым: Сатма по-царски наградил бы верных воинов за такой подарок. И Даху отдал приказ о нападении, не подозревая, что притаившийся часовой заметил врага, и шестеро, всего шестеро белых волков встретят хурт нападавших во всеоружии.

Внезапная атака провалилась, о чем в скором времени оповестил звон мечей и другого грозного оружия рейсов - "когтей". В первые же минуты боя едва ли не половина степняков была перебита. С мечтой о награде за поимку рейсов живыми пришлось проститься, и Даху отдал приказ лучникам.

Стрелы с черным оперением и наконечниками полетели шквалом, и лишь нечеловеческая реакция волков и то, что число противников было уже уменьшено почти вдвое, позволило квилонцам уклоняться от их смертоносных укусов. Там, где стрелы были ураганом, летающие мечи и молниеносные движения "когтей" тоже становились вихрями, отбивая угрозу на подлете. Сами волки, вернее, четверо из них, продолжая сбивать черные стрелы, сокращали расстояние, приближаясь к врагу и отвлекая внимание на себя. В то же время двое зашли с тыла и обрушились на степняков, сокрушая их вместе с оружием, ставшим бесполезным в ближнем бою. Остальные четверо тут же к ним присоединились, и нападавшие были разгромлены.

Лишь Даху, в котором опознали предводителя хурта, прожил еще достаточно, чтобы ответить на вопросы княжича, и тому стало ясно: измотанному нашествием Шутару еще не ждать покоя. А значит, им, защитникам-волкам, предстоят новые сражения.

Было решено вернуться в Квилон, доложить обо всем князю, и вновь собирать, пусть и изрядно прореженное прошлыми битвами войско. Простой народ Шутара, люди, жившие вдали от столицы и слишком близко к приграничью, нуждались в защите.

Плохой новостью по возвращению оказалось то, что легкое ранение Тая, которого зацепило стрелой, оказалось совсем не таким простым. То ли дело было в самом незнакомом черном металле, то ли степняки использовали какой-то хитрый яд, но обычная регенерация берсерка не справлялась. Началось воспаление, воин метался в горячке и боли.

Ксанар и Хеттвиг долго говорили о сложившейся ситуации и дальнейших действиях. Было решено собрать войско и обратиться к соседям. Но эти луки! Непривычное оружие для Шутара, да и для кого-либо другого, кроме самих степняков. И как им противостоять, если лучников не десятки, а сотни и тысячи? Отравленные стрелы...

Княжичу нужно было посетить храм Эйски, после уже удалиться на отдых к себе. Он сам все понимал, да и брат не преминул напомнить о долге. Но видеть "невесту" сейчас не было никаких сил. А дома... Дома был Танир, снова нарушивший давний приказ мальчишка, он словно забыл, что изгнан наставником. Самому Ксанару тоже не хотелось об этом вспоминать. Пусть хоть эти несколько дней - так. И даже поверенный его бабушки, госпожи Сельмы, которого молодой волк, к счастью, не пожелал принять, был воспринят, как возмутитель спокойствия.

Но Ксанар все же поинтересовался у юноши о причинах столь неласкового приема посланника, на что прозвучал жуткий ответ:

- Она виновата в смерти моей матери!

- Разве ты не сын жрицы? - удивился мужчина.

- Нет, Гаррет пришел в храм уже вдовцом и со мной на руках, - ответил тот, нахмурившись еще сильнее. - Но я не хочу об этом говорить.

- Хорошо. Только получается, что ты старше, чем я думал...

- Немного, пожалуй. Через полгода будет восемнадцать.

Танир осекся, вдруг испугавшись, что сказал слишком много. Он хорошо помнил ответ на вопрос о нарушении приказа и обмане. Но и Ксанар молчал, задумавшись о своем: "невесте" через полгода восемнадцать. Тут что-то настойчиво билось, словно привлекая внимание к упущенной детали, однако княжич отмел все лишние мысли. Воспоминание о воспитаннике жриц лишь усугубило его мрачное настроение, и старший берсерк удалился в купальни.

Там, отдавшись в нежные объятья воды, он снова вспоминал о Тани, пытаясь думать о пророчестве, о предназначенном, о долге и безумии, о Шутаре... Но думал - о Танире. Только о нем... А они практически одного возраста, и даже имена созвучны, что это, простое совпадение?

Увы, мысль сорвалась, не успев развиться в что-то другое, ведь уединение княжича было нарушено. Дверь отворилась бесшумно, и так же бесшумно, но неотвратимо, словно делая последний шаг, в купальни зашел молодой рейс. И решительно, и мягко прошел до самой ванной чаши, где замер всего на мгновение, но как много успели за этот миг сказать его горящие черные глаза.

Ксанар, воин-берсерк, великий вождь и брат великого князя был оказался побежден мальчишкой, медленно стягивающим рубаху с тонкой вышивкой по горловине. Разве он никогда прежде не видел своего ученика полуобнаженным или даже полностью нагим, раздевающимся? Но сейчас, зачарованный действиями юноши, мужчина мог лишь восхищенно любоваться каждым открывающимся кусочком кожи, каждой линией, каждым движением. И только где-то на задворках мелькнула мысль: "Кто, Бескат его (или, скорее, ее) дери, так любовно вышивал эту проклятую рубашку?"