За истину идут в огонь, а за любовь - на крест.
Это моя любимая сказка.
Серебро
Автор: клевер
Жанр: сказка, фэнтези
Бета: aleksis77
В большей степени - сказка, жанр фэнтези ставлю из-за оборотней
читать дальше ***
Давным-давно, когда не перевелось еще на свете волшебство, стояло могучее княжество. Не было у того княжества врагов, а какие и были - все сгинули. Никто против мощи и величия его не выстоял. Правил тогда князь Горимир, хорошо правил, во славу отцов, земле и народу своему на процветание.
Пришла пора князю жениться. Невестой взял он Добраву, деву лицом милую, нравом кроткую. Как голубка была его Добравушка, что еще мужу надо? В семье мир да любовь, и в княжестве все ладится. Подошел срок - разрешилась княгинюшка от тягости. Сына желанного Баженом нарекли. И вот чудо: рос Бажен не по дням, а по часам. С малолетства была дана ему силушка богатырская да знание тайное. Умел княжич любую речь звериную понимать.
Так и жили в любови и счастии, да пришла беда, не спрашивая: черной хворью княгиня занедужила, никто исцелить не смог. Как пришел ее черед, позвала Добрава мужа и сына
Князю так молвила:
- Прощай, любый мой, Горемир. Благодарствую за любовь твою и заботу. Отгорюешь свое, отпечалишься и снова женишься. Об одном прошу: сына береги, да смотри, о тайном его молодой княгине не сказывай!
А Бажену наказ дала:
- Сынок мой ненаглядный, горько оставлять тебя, но настал мой час. Прими материнское благословение, да исполни волю последнюю. Дали боги тебе силушку великую, так распорядись с умом, не бесчинствуй, не сотвори зла. Есть у тебя и умение тайное от моих прабабок и бабушек, что прежде давалось лишь девицам. Обещай, что и зверя, как человека, зря не обидишь, не спросив прежде...
Обещал княжич матушке все исполнить, как сказано. И не стало свет-княгинюшки.
Долго Горимир горевал-печалился, но вышел срок, и привел он молодицу в терем княжеский. Хороша была Видана - нравом гордая, собой красавица. Как лебедушка плыла - глаз не отвести. Вскорости позабыл князь о данном Добраве обещании, рассказал княгине о тайном Бажена умении. К слову сказать, сразу невзлюбила мачеха сына княжеского. Не дали боги князю с молодой женой детей. Копилась в ее сердце злоба черная.
Княжич тем временем вырос в молодца славного, богатыря, красотой и статью в родителей. Еще сильнее злилась княгиня, только сделать ничего не могла, чтобы на себя беду не накликать.
Было у Горимира меж других богатств и такое: табун скакунов златогривых, каких во всем белом свете больше не сыскать. Ничего не ели те скакуны, кроме густой травы с луга дальнего, заболотного, куда гоняли на выпас коней княжеских.
Там-то и приключилась беда: налетели раз на табун серые волки, и утащили с собой двух лошадей. После - еще одну, да так и повелось. На глазах уменьшалось стадо златогривое. Что князь не делал, толку все не было. И в другие места велел гнать: не ели скакуны тамошней травы. И в конюшне запирать, а траву косить - снова не так: били кони землю копытами, ржали жалобно, на волю просясь, и есть отказывались. И на волков облаву снарядили: не давались звери ловкие. И дружину с пастухами отправлял, все зря: налетят волки быстрой тучей, да исчезнут с добычей, как сквозь землю провалились.
Повелел тогда Горимир по всему княжеству клич кинуть: кто избавит от напасти такой, наградит, мол, щедро златом-серебром, любыми сокровищами из казны княжеской. Поначалу находились храбрецы лихие, но никому не удалось от зверей избавиться.
А Видана стала мужа упрашивать:
- Свет мой, князюшка, сил нет смотреть, как печалишься. Ты пошли супротив зверей княжича. С таким знанием ничего звери ему не сделают!
Не знал князь, что решила его жена пасынка извести, поверил ее словам и повелел Бажену собираться с пастухами на дальний луг. Дружину тоже послал, по завету покойницы сына беречь.
Охотно взялся молодой княжич выполнить волю батюшки. Помнил он Добравин наказ никому зря беды не чинить, да понадеялся на речь звериную. А уж если чего, то и сила богатырская всегда при нем.
Одного Горимир и Бажен не ведали: не простые то были волки. Знала о том лишь княгиня, что на самом деле ведьмой была. И она же подлила пасынку зелье коварное, чтобы лишить его силушки, ослабить перед страшной опасностью, а в карман ему незаметно подложила гребень со своих волос.
Прибыл княжич с дружиной на луг. Волков-то все нет и нет. Долго ждали, пока Бажен не почувствовал, как налились руки-ноги тяжестью. Сел он под деревом, в сон стало клонить. "Что же," - думает молодец, - "прикрою глаза на одну только минуточку, авось, не усну!" Лишь прикрыл глаза, так и уснул крепко-накрепко - то зелье ведьмино подействовало. Снится княжичу сон чудной: будто рядом сидит его отец, князь Горимир, а глаза у того завязаны. На груди же сидит черная птица, прямо в сердце клювом целится. Испугался Бажен, хочет птицу прогнать, да не может и пошевелиться: совсем не осталось сил.
Дальше видит: стоит княгиня-красавица, за спиной что-то прячет, раздается шипение змеиное. Хочет мачеху о змее предупредить, но ни звука не слышится: голос пропал.
Смотрит княжич еще: сидят рядом с ним, под деревом, по правую руку матушка покойная, а по левую черноглазый молодец. Да такой красавец, что глаз не отвести. Потянулся Бажен навстречу, но тот лишь головой качает, мол, нельзя. И верно: близко, а не дотянешься.
Добрава же молвила:
- Недоброе ведьма замыслила. Не послушал меня Горимир, выдал тайное. В беде ты теперь, сынок. Помни: мать для своего дитятки все сделает!
В тот же миг все пропало, и очнулся Бажен от сна зачарованного. Глядит: а вокруг нет ни дружины, ни пастухов, вдалеке раздаются их крики. Неужели все на свете проспал? Нет, замелькали вокруг шкуры серые, злобно рыча, окружили княжича волки, словно он - их добыча, а не скакуны златогривые. Впереди всех волчица здоровая скалится. Обратился тогда молодец к зверям на волчьем языке, но те лишь еще сильнее взъярились. Бросились два волка к Бажену, тут и понял он, что и впрямь ослаб, пусть и не так, как во сне. Едва увернулся от волчьих клыков, не заметив, как что-то из кармана выпало. Волчица же вытянула морду, к гребню принюхалась, загорелись ее глаза, из пасти снова вырвалось страшное рычание.
Подумалось княжичу: "Неужели смерть моя лютая пришла?" Посмотрел он хорошенько: звери-то огромные замерли, меж собой переглядываются, а глаза черные - совсем не волчьи. Да то же не волки, оборотни! Вспомнил тогда слова Добравы из своего сна, выбрал волка помоложе, первым к нему кинулся. А силушка меж тем потихоньку возвращалась. Только сжал Бажен волчью шею руками, как старшая волчица сама к нему обратилась:
- Постой, княжич, не губи моего сына. Вижу теперь, не ты наш враг, а людям мы зла не чиним!
Крепче сжал Бажен шею волчонка и сказал:
- Как же табун моего батюшки? Отпущу твоего сына, если поклянетесь навсегда уйти, на людей да на лошадей княжеских больше не нападать!
Помнил княжич материнский наказ, не хотел убивать оборотней.
Вздохнула волчица не по-звериному и ответила:
- Зарок на нас, не можем всего поведать. И уйти так не можем!
Рассердился богатырь на такие слова, а оборотниха снова вскрикнула:
- Постой, не губи! Разве что... Навсегда уйдем мы из этих мест! Только и ты дай зарок! Обещал ваш князь любую награду за избавление. Так не проси ты, добрый молодец, у отца ни золотой казны, ни жемчуга. А попроси серебряное колечко у княгини с левой руки. Обещай, что на другое не согласишься, и с колечком тем своей волей не расстанешься!
В том и поклялись. Отпустил Бажен волка, и оборотни, вдруг, пропали, словно не было их никогда. Там и дружинники вернулись и повинились, что забыли про княжича: их волки, словно нарочно, выманили. Пришли и пастухи, всех коней согнали, ни одного в этот раз звери не утащили.
Заметил молодец на земле женский гребень, да тут же и забыл. Когда вокруг чудеса творятся, вспомнишь ли о такой безделице?
А как вернулся Бажен в княжий терем, то поведал отцу, что договорился с волками, и не будут они более на табун нападать. Рассмеялась на это Видана, мол, сказать-то что хочешь можно! Но тут же замолчала под суровым взглядом князя. Пасынок же ответил:
- Пусть несколько дней смотрят: придут волки - моя вина, мой и ответ. Не явятся - моя награда.
На том и порешили.
***
Как поведал Бажен, так и свершилось: не было более волков, спокойно паслись кони златогривые. Вспомнил тогда Горимир про уговор, про награду, велел сына позвать. А княгиня сидит рядышком, сердится, но виду не подает.
А как пришел княжич к отцу, то стал князь его спрашивать:
- Отвадил ты, сынок, беду от коней моих. Так скажи, какой награды тебе надобно: золотой казны, самоцветных каменьев, иль еще чего? Что ни попросишь теперь - все отдам!
Отвечал ему Бажен, по уговору волчьему:
- Не надо мне, батюшка, ни злата, ни жемчуга, ни дорогих камней. Одного прошу: отдай мне колечко серебряное с левой руки княгини-матушки!
- Что же, быть по сему! - удивился князь, но просьбу выполнил.
Взъярилась тогда Видана. Ох, непростое то было кольцо, а волшебное, из заговоренного серебра. Не могла пока ведьма силу его использовать, спящей ношей сидело колечко на белой ручке ее. Но и отдавать не хотела, за могущество, в серебре спрятанное.
Только напрасно княгиня заспорила, оборвал ее муж, так сказал:
- Сослужил нам сын службу великую, сделал дело славное! Негоже теперь торговаться, да без награды его оставлять. То же просто колечко! Много тебе дарено, рада моя, золотых серег-перстней с дорогими каменьями, соболей-мехов, золотой парчи. Выбирай еще, все, что душеньке угодно. Ужель пожалеешь серебряного колечка для княжича?
Уж как не хотелось Видане с волшебным кольцом расставаться, да и с мужем ссориться не следует. Вспомнила ведьма про свойства серебра зачарованного, тут же и согласилась. Понадеялась, что убьет колечко княжича. Да не хотела на себя гнев княжеский за то навлечь. А мужу так ответила:
- Свет мой, княже, как родного люблю я сына твоего, Бажена-княжича. Ничего мне для него не жалко. Только не простое это колечко, тайное. Много лет оно в моей семье, а другого кого и погубить может! Пусть Бажен что другое выберет!
Взволновался Горимир за сына единственного, но тот на своем стоит.
Обрадовалась ведьма про себя: испугается княжич, значит, слаб. Найдется на него управа, а кольцо ей останется. Не испугается - пусть его. Колечко-то можно снять и с мертвого! А с нее тогда спрос какой?
Не испугался Бажен. Верил, что матушка во сне предупредила бы об опасности. Да и зачем оборотнихе смерть его? А если и так, что же... Помнил он уговор, зарок, волчице данный. Негоже княжичу нарушать обещание.
- Ничего другого мне не надо. Лишь колечко серебряное с левой руки княгинюшки!
Сняла тогда Видана кольцо, протянула его пасынку. Смотрит молодец: колечко тонкое, серебро потемневшее, наверху же два маленьких черных камешка помутневших. Но так ему вдруг захотелось надеть его, будто дороже ничего во всем белом свете нет!
Лишь взял Бажен кольцо в руку, тут же на сердце потеплело. А как надел на мизинец, и вовсе чудо произошло: засияло оно ясным светом, серебро все очистилось, и камешки загорелись... словно волчьи глаза!
Напрасно ждала княгиня, что погубит колечко княжича. А как увидала, что с ним на руке Бажена сделалось, так и вовсе злобой изошла. И решила тогда Видана: во что бы то ни стало извести пасынка!
Бажену же с того дня стал сниться тот молодец, что с матушкой его в тот раз был. Будто сидит тот рядом, смотрит ласково глазами черными, улыбается. Другой раз - будто опустит голову, печалится, на ветру колышутся его волосы серебряные. И хочется коснуться, утешить, да никак нельзя!
Стал княжич с гостем своим заговаривать, тот же все молчал в ответ, головой качая. Нельзя, мол. А Бажену оставалось лишь красотой его любоваться. И уже никого другого не надо было, одного только молодца черноглазого. Принялся княжич уговаривать:
- Ты откройся мне, добрый молодец. Кто таков, как звать-величать, да в какой сторонушке отыскать тебя!
Молчит тот, вздыхает, но не гневается, смотрит ласково.
Не хотел Бажен отступать, от счастья своего отказываться, все просил:
- Полюбил я тебя больше всего на свете. Никого нет мне милее. Все одно - найду!
А молодец, знай себе, головой качал, напрасно княжий сын упрашивал.
Тем временем Видана от злобы своей не отступилась. Решила она пасынка извести. Стала подливать ему зелья страшные, ядовитые. А с ним, проклятым, ничего не делается. Словно волшебство какое бережет! Догадалась тогда ведьма, что колечко, лишь у Бажена ожившее, ему помогает.
И решила она по-другому справиться, обманом да подлой хитростью. Начала зелья мужу теперь подливать. От зелий тех у Горимира в голове все путалось, словно туман какой, а еще стал справедливый князь часто гневаться.
Приснился Бажену новый сон с молодцем. Впервые тот сам заговорил:
- Берегись, княжич! Задумала тебя погубить ведьма страшная. Уйди пока из терема княжеского, князю с княгиней на глаза не показывайся! А про меня - забудь. В далекой я стране, да с другим сговоренный. Не встретиться нам иначе, как во снах...
И пропал. Проснулся Бажен опять один-одинешенек. Да про ведьму-то и забыл. Ни о чем думать не мог, кроме тех жестоких слов, что избранник его, сердцу милый, с другим сговоренный!
В тот день позвала к себе Видана княжича. Пришел тот, задумался, чего мачехе надо. А та велела поднести Бажену зелена вина. Не знал он, что было там зелье немоты, как выпил, тут же и голос пропал.
Девку верную княгиня за дверь отправила. А сама схватила свою одежду богатую руками белыми, рванула с силой невиданной, да закричала страшным голосом. Обвинила же после княжича.
Разгневался князь Горимир, обуяла его злоба-ярость великая. Хотел, было, сына смерти предать. А тот молчит, не оправдывается! Да и не стал бы сейчас отец, зельем опоенный, слушать его.
Насилу уговорили люди верные князя не рубить сгоряча. Заменил Горимир сыну казнь на вечное изгнание, повелел никогда на глаза не показываться.
Не дали онемевшему княжичу ни коня, ни злата-серебра, как был, так и выгнали. И пошел Бажен куда глаза глядят, руку с кольцом в кулак сжимая. Обидно ему стало, что так легко поверил отец злому навету.
Ведьма все злилась: опять избежал смерти пасынок. Только поняла она, куда его рано или поздно сердце приведет. Вот там и ждет княжича погибель верная!
***
Как выгнали княжича из дома отчего, так и пошел он, куда дорога выведет. Опасаясь гнева княжеского, проводить его, попрощаться никто не осмелился. Одна только нянюшка Рада снеди с собой собрала, обняла его сердечно, заплакала да благословила в путь-дорожку вместо родителей. Дала еще нянюшка молодцу мази целебной чудодейственной малую коробочку. Пришла Рада в княжий терем еще с молодой княгиней Добравушкой. Как родился Бажен, была еще отроковицей, с малолетства и вынянчила его, выпестовала. А сама замуж так и не пошла, оставалась при семье княжеской.
Долго шел Бажен, сам не зная куда. Все думал он о том, как беда такая приключилась. Вспомнил, как предупреждал его во сне добрый молодец о ведьме, а он не послушался. Так что, пенять не на кого.
В первую ночь явился во сне черноглазый желанный его, покачал головой, да молвил:
- Не послушал ты меня, Бажен, не уберегся от беды, от ведьмы злобной...
Взмолился тут княжич в ответ:
- Где искать тебя, скажи, любый мой! Ничего не пожалею, и головы своей!
Сам подивился да порадовался, что голос вернулся. Но молодец так сказал ему:
- Ты не радуйся, княжич, раньше времени. Лишь во сне теперь говорить тебе. Что таить, по сердцу ты мне пришелся. Так и быть, помогу в беде. Ступай через лес темный, дремучий, тропой непролазной, все по ходу солнца к краю земли, никуда не сворачивай. Найдешь избушку лесную, в ней старушка живет - то ведунья могучая. Исполни службу, что положит тебе, да попроси у нее для себя голоса. Там, глядишь, и князь успокоится, да выслушает. А меня забудь, не ищи невозможного!
Проснулся Бажен, призадумался и дальше пошел.
Жили в том княжестве люди добрые. Никто не сказал княжичу худого слова. За работу по хозяйству была ему и еда, и ночлег. Иные и остаться звали работника: даром, что нем, не занимать ему силушки и усердия.
Только тот уже все решил для себя. Поклонился в пояс людям добрым, его приветившим, взял в дорогу котомку с едой и ведунью лесную искать отправился.
Долго шел княжич туда, где солнышко садится. Думал уже, что заблудился в дремучем лесу: не было ему ни конца, ни края. Заросли все тропинки нехоженые густыми ветвями колючими. Никого вокруг живого не встретилось, лишь слышалось вдалеке рычание звериное
Наконец, набрел путник усталый на старую избушку покосившуюся. Вышла из той избушки старуха древняя, рассмеялась недобро да прошамкала беззубым ртом:
- Чу-чу-чу, давно духа человеческого в лесу моем не было. То-то диким зверям раздолье попировать!
Почувствовал Бажен, как закипает гнев на сердце, но сдержался: сам он пришел сюда, незваный, просить ведунью о помощи. Лишь поклонился ей. Сказать-то не может!
А старуха, знай себе, глумится:
- Просить он пришел, немтырь!
Но княжич все так и стоял, голову склонив.
Хмыкнула ведунья, головой кивнула, да сказала:
- Сослужи ты мне сперва, добрый молодец, службу верную! А потом уже и награды проси. Только знай: услужишь мне трижды, хоть раз ошибешься - не видать тебе награды, уйдешь несолоно хлебавши. А коли исполнишь все, так и выполню твое желание. Но лишь одно, и другого не проси уже!
Куда деваться княжичу? Согласился.
Задала ему лесная хозяюшка службу первую:
- Звать меня Замаей. Много лет уже живу в лесу, все звери дикие меня слушаются. Да вот пришлый зверь арысь объявилась, хозяйничает, слов моих не слушает. Да не охотится - просто так разоряет птичьи гнезда и норы звериные. Никакого с ней сладу нет! Управишься, княжич, с арысью - приходи за другой службой. Не управишься - на себя пеняй, возвращайся обратной дорожкою!
Пошел Бажен, куда сказано, как был, с дороги уставший, маковой росинки с утра во рту не было. Долго искал он арысь, благо другие звери обходили вокруг, не трогали. Спросить бы их... Вот когда бы голос понадобился!
Услыхал вдруг добрый молодец рычание страшное. На него и пошел. А арысь тоже дух людской почуяла, навстречу бросилась: шерсть вся вздыбилась, зубы оскалены, сверкают ее когти острые! Помнил княжич материнский наказ зла никому не творить зазря, да как же быть, если ведьма лишила его голоса? Схватил зверя со всей своей силушкой. Бьется арысь в богатырских руках, вот-вот вырвется. Уже хотел было Бажен придушить ее, да прислушался. А в рычании-то зверином плач слышится!
- Больно, больно... - плачет арысь-зверь.
Пригляделся тогда княжич: а лапы у арыси все изранены, вросли в них камни острые! Жалко стало ему зверя. Еще крепче схватил ее Бажен, сверху прижал, да одной рукой все камни те повытаскивал. После взял мазь нянюшкину и лапы смазал. Почувствовала арысь, что проходит боль, облизала руки княжича, потом обещала, что уйдет теперь, не будет больше разорять птичьи гнезда и норы звериные.
Вернулся Бажен к избушке, а сам и не знает, как сказать, что дело сделано.
Посмотрела на него Замая - глаза-то у нее молодые, яркие, и молвила:
- Знаю, княжич, управился. Принимай вторую службу. Есть у меня дорогие кобылицы, как кони у твоего отца, только сами словно ночь черные, а гривы серебряные. Пас ты уже у князя златогривых коней, теперь паси среброгривых моих до вечера. Да помни: хоть одна убежит из двенадцати - не видать тебе награды!
Вышел молодец на тот луг, где паслись кобылицы чудесные. Едва подошел, как заржали они и во все стороны молнией кинулись. Не успел княжич и кнута поднять, как остался на лугу один-одинешенек. Горько стало Бажену. Если не получит он от ведуньи заветного, то и жить тогда незачем. Но не стал княжич понапрасну слезы лить, отправился кобылиц искать.
Весь день ходил по лесу, так и не нашел ни одной. Вернулся на луг к вечеру, думает, как же упросить Замаю на другое поручение. Послышался тут с разных сторон волчий рык и лошадиное ржание. Вскорости и кобылицы появились, волками подгоняемые. Стали все двенадцать, как одна: ушами прядут, копытами бьют, но убегать более не пытаются.
Присмотрелся молодец, а это прежние оборотни черноглазые, и волчица впереди все та же.
- Знаем мы, княжич, о твоей беде, - молвила оборотниха. - Спасибо, что забрал у ведьмы колечко серебряное. Бери теперь кобылиц, и к Замае ступай.
Бажен рад был бы про кольцо спросить, да никак не мог. Подумал он, что, верно, то колечко оборотней. Хотел было его волчице отдать, хоть и поднялась в душе тоска-печаль горькая.
Покачала волчица головой совсем по-человечески, отказалась:
- Твое оно, пусть будет пока. А то, что внутри - навек твое. Сумей только добыть! - с теми словами и убежала, следом за ней и вся стая серая.
Задумался над ее словами княжич, да так и не понял. Видать, всему свое время...
***
Встретила Замая княжича, кобылиц пересчитала.
Завела затем молодца в избу теплую, натопленную, накормила досыта, напоила. Стали в тепле у Бажена глаза сами собой слипаться, сколько уже не спал: то в дороге, то работу выполнял. А ведунья и говорит:
- Вот тебе служба последняя. Ухожу я травку собирать целебную, что в ночь расцветает. А ты смотри: вон в углу на полу семена сушатся, ровно тысяча и одно семечко. До утра глаз не смыкай, семена от мышей храни. Хоть одно пропадет - как есть, тебя выгоню!
С тем и ушла. Сел княжич у печки, совсем разморило его. Так и не заметил, как задремал. Увидел Бажен во сне своего любого, тут же и проснулся, подскочил испуганный. Посмотрел: лежат семена, но как будто меньше их стало, или кажется? Бросился он семена пересчитывать мелкие, а рядышком тихонько мыши пищат, меж собой переговариваются:
- Что он делает-то? Чего ищет?
Долго считал княжич: и верно, не хватает ровно ста и одного семечка. Что же теперь поделаешь? Сам виноват, с простой службой и не справился! Эх, ему бы с мышами договориться... А вдруг? Мышиный писк - не людская речь, не вой, не рычание. Много голоса для него не нужно.
Попробовал Бажен: все так и вышло. Выслушали его мыши, притащили семена нужные. Взамен княжич их яствами ведуньиными накормил. Хоть и обещали мыши не тронуть больше семечек, до утра теперь молодец глаз не сомкнул, все о черноглазом своем думал.
Вернулась Замая, первым делом семена села пересчитывать.
- Все верно, княжич. Со всей ты работой справился. Силой, от прародителей полученной, арысь одолел, мазью нянькиной ее вылечил. Говором звериным с мышами договорился. Кобылиц, и то волки вернули. Ну, уговор есть уговор. Отвечай, добрый молодец, чего желаешь!
Понял княжич, что все ведунья в своем лесу и доме знает, ничего от нее не скроется. Тут и голос вернулся к нему. Отвечал ей, не раздумывая:
- Подскажи мне, хозяюшка лесная, как найти моего любого, черноглазого добра-молодца, что во сне является?
Разозлилась старуха, ногами затопала:
- Не за тем ты шел! Разве не за речью потерянной? Лишь одна тебе за службу награда положена. Так всю жизнь немтырем будешь маяться?!
Не поддался ей Бажен:
- На то - воля богов. Не за этим шел. Не гневайся, добрая хозяюшка. Пришел я к тебе за одним, что всего дороже. О нем и спрашиваю! Без голоса прожить можно, а без того, кого люблю - и жизнь не мила!
Поменяла тогда Замая голос на ласковый, упрашивать стала:
- Забудь о нем, Бажен-княжич. Знаю я того молодца черноглазого, есть у него нареченный жених - великий колдун. Ничего уже не изменишь там. Не найдешь себе счастья, а найдешь погибель страшную!
А княжич все на своем стоит.
Превратилась тогда старушка в молодую девицу, да такую раскрасавицу, что только подивиться, и молвила:
- Вот такая я настоящая! Оставайся со мной, сын княжеский! Будешь не скитаться по свету белому, а жить, как привык, в палатах белокаменных, где будут служить тебе слуги верные. Все, что не пожелаешь, тебе дам. Хочешь, земли с городами богатыми - князем тебя сделаю! Хочешь воевать - будет тебе войско могучее! А богатства такие, что и отцу твоему не виделись! Или я не хороша для тебя? А пожелаешь, так из слуг любого себе бери... Забудь только о черноглазом молодце. А уйдешь - ждет тебя лишь темница холодная и смерть верная!
Отвечал ей Бажен:
- Хороша ты, спору нет. Так хороша, что и смотреть больно. Да только у нас не зря говорят: не по хорошу мил, а по милу хорош. Люб он мне! Никого и ничего другого не надо: ни слуг твоих, ни городов, ни богатств, ни палат белокаменных. Не побоюсь я ни испытаний, ни тягостей, ни темницы, ни колдуна могучего. Скажи лишь, как найти моего желанного!
- Что же, выбор за тобой, - успокоилась ведунья. - Знала я твою матушку, Добраву. Не только лицом ты в нее пошел... Выбрала и она жизнь короткую, человеческую, да с любимым... Помогу тебе, княжич!
Завела она рассказ: "Амиран - имя твоего милого. И не человек он вовсе, а оборотень, второй сын княгини Этери.
Колдун же тот - Морок, мой родной старший брат. Силы у него немерено. Заманил Морок Этери со старшим сыном в ловушку, одел ей и всей ее семье ошейники из серебра зачарованного. Так и ходят зверями с тех пор, никак не могут в людей перекинуться. А второго сына себе в мужья стребовал. Не по воле Амиран к колдуну пошел, а для того, чтобы родных от беды уберечь. Скоро уже и свадьба у них.
Только не знает черноглазый княжич твой, что обманул его Морок. Не отпустил он оборотней, не снял ошейников. Зачаровал кольцо серебряное - над волками власть держать, да отдал его нашей младшей сестре, Видане, за помощь против оборотней. Не смогла Видана пробудить кольца. Лишь тебе то удалось. Так что, Бажен, в силах твоих теперь княгине оборотней приказывать.
Только, хоть и богатырь ты, да Добравин сын, а все человек. Нелегко одолеть моего брата старшего, и сама я не знаю, как. Есть у него имя тайное, но какое, мне не ведомо. Большего уже не скажу тебе. Только, не обессудь, уговор есть уговор: снова голос твой заберу. А дорогу к Мороку укажет вот эта птаха малая".
С этими словами достала девица из рукава птичку серую, неприметную, показала ее княжичу, но не отдала.
Накормила его опять, напоила, да спать уложила: предстоит дорога долгая, с колдуном битва тяжелая.
Лишь на следующее утро проснулся Бажен. Поклонился он, попрощался, молча, с ведуньей: голоса опять не стало. Выпустила Замая птичку в дверь, полетела она, и княжич следом побежал.
***
Бежал добрый молодец дни и ночи напролет за птахой малой, боялся остановиться, да из виду выпустить. Так и пришел, наконец, в торговый Виней-град. Там и пропала птичка волшебная, как и не было никогда. Опечалился Бажен, думу думает: куда теперь лежит его путь-дороженька? По всему ходил городу богатому, ни следа не нашел , ни ответа нужного
Совсем, было, Бажен отчаялся, тут видит: куница быстрая. Поманила та за собой княжича, да по-своему молвила:
- За Виней-градом купеческим, далеко за самой за оградою, есть тайный ход - ведет он в вотчину злого колдуна Морока могучего. Коли не побоишься, сын княжеский, проведу тебя в земли те запретные. А коли боишься - возвращайся домой. Глядишь, и простит тебя батюшка!
Отказался Бажен: как одному домой вернуться теперь, как оставить своего желанного в руках колдуна злобного? Пошел он за куницей, та его тайной тропкой и вывела. Заявился княжич в вотчину Морока, хотел, было, колдуну в услужение проситься, да забыл совсем, что давно остался без голоса. А хозяин грозный как проведал то, так обрадовался.
- Нужны мне, - говорит, - слуги молчаливые, не болтливые!
Принял Морок на службу княжича, а у того любое дело в руках спорится. Слова же лишнего не скажет никак. Быстро ли сказка сказывается, долго ли дело делается, настал свой черед: увидал Бажен и друга милого. Выбрал минуточку, подобрался один к нему, а Амиран его черноглазый отвернулся лишь от служки немого, неприступный, холодный, неласковый. Не признал любый княжича, и виду не подал о том.
Как наступали ночки темные, хотел Бажен во сне увидеть желанного, да приходили к нему все другие сны, девы-красавицы разные: и смуглые, и белокожие, и тонкие, и мягкие, и скромные, и охальницы. Ни одной не приветил молодец, все ждал своего ненаглядного. А того - нет, как нет!
Увидал, наконец, Бажен во сне оборотня любимого. Рассказал о коварстве колдуна, о подлом обмане его. Обещал, что освободит сердцу милого.
Опечалился Амиран и так отвечал:
- Пожалей себя, милый княжич мой, не губи себя ты во цвете лет! Силен колдун проклятый - тебе не справиться. Имя тайное его мне неведомо... Заколдовал меня Морок печатью серебряной, а против серебра заговоренного оборотню не выстоять! Ничего не помню я днем из прошедшего. Не помню ни о сестрах-братьях, ни о матушке, и тебя не узнаю опять, желанный мой! А как свадьбу сыграем - навек его буду... Не губи себя, да не тоскуй обо мне, пропащем, не печалься! Зачем не послушал меня, не спросил у ведуньи лесной себе голоса? Жил бы себе счастливо, позабыв меня!
Закричал тогда княжич в ответ молодцу черноглазому:
- Нет, никогда не забыть и не быть без тебя счастливому!
А тот, знай себе, упрашивает: позабыть, мол, его надобно. Только сломать кольцо волшебное, чтобы не было никогда власти злу над оборотнями.
Не послушал Бажен своего милого. Вспомнил он слова волчицы-Этери "пусть будет пока", не тронул колечка серебряного. Много еще говорили они, и слова ласковые, сердечные, и другие, суровые. Все Амиран Бажена отговаривал:
- Не зови колдуна подлого, да на честный бой - человеку никак с ним не справиться!
Не послушал княжич черноглазого, вызвал Морока на честный бой.
Ясный день был на дворе как раз. Прошел мимо ненаглядный оборотень, и взглядом не одарил.
Вот сошлись они, бьются, друг друга не жалея. Силен богатырь-молодец, да и колдун не слаб. Ох, и долго бились, никто верха взять не мог. Да только к вечеру Бажен-княжич побеждать начал. Разозлился тогда Морок, прошептал слова заветные, дунул: тотчас налетела буря страшная. Колдуна та буря не тронула, а княжича прочь отбросило, прижало к сырой земле - головы не поднять, как ни силился.
Налетели затем Морпока слуги верные, все, как один, чудища безобразные. Заковали они добра молодца в цепи булатные и в темнице холодной на цепях тех подвесили.
А злобный колдун вокруг похаживает, да глумится над врагом, без чести поверженным:
- Вот тебе, глупый пащенок, и честный бой! Ни за что не победить меня простому человеку, да хоть и богатырю! Завтра справим мы с Амираном свадебку, а после уже и тебя смерти предам!
А в далеком тереме княжеском горько плакала Рада-нянюшка. Неладное творилось в княжестве горимировом: захворал-занедужил свет-князюшка!
Уложили его в постель мягкую, у дверей поставили стражу могучую - никого пускать не велела княгинюшка. А сама всем теперь распоряжалась. Тут и узнали все, какая она недобрая, жадная да гневливая. Застонало под ее рукой все княжество. А после и вовсе стали приводить к Видане красных девиц-молодушек. Пила ведьма их кровь горячую, чтобы ей самой все хорошеть и вовек не стариться.
Вот уснула как-то Видана на мягкой постели княжеской. Прошмыгнула в ее покои куница юркая, подставляя под пальцы белые шерстку гладкую, ластилась, да человеческим голосом спрашивала:
- Скажи, какое имя тайное твоего братца, колдуна Морока?
Разомлела совсем ведьма спящая. И не хотела, да все поведала:
- Багр - имя тайное Морока, за кровь всю, им безвинно пролитую.
Убежала тогда куница быстрая. Неведомо, как, но вскорости оказалась она у темницы колдуна страшного. Тайным лазом пробралась внутрь, да шепнула княжичу, цепями скованному, имя тайное его злого ворога.
Только как теперь его цепи снять булатные, заговоренные - и богатырю то, верно, не под силу придется...
***
Долго бился Бажен на булатных цепях - не порвал, как не силился. Еще долго не шел сон к княжичу. Все думал он, как сказать слово заветное, колдуна имя тайное, без голоса. Наконец, уснул в холодной темнице добрый молодец.
Снова милый друг, Амиран ему привиделся. Будто обнимал-целовал тело белое, цепями скованное, а из глаз его текли слезы горючие.
- Зачем опять не послушал меня, любый мой? Не сломал ты кольца зачарованного, да вызвал колдуна на честный бой. Теперь завтра страшной смертью казнят тебя. И мне навек с колдуном постылым быть! Хоть на этот, последний раз послушайся, сделай, что скажу тебе. Позови ты через колечко серебряное оборотней: мою княгиню-матушку с братьями-сестрами. Освободят они тебя от цепей да темницы. Сними с них ошейники серебра заговоренного, и сломай потом колечко волшебное. Живите в свободе и счастье, а обо мне и не вспоминайте более! Всего на свете ты, Бажен-княжич, мне дороже был, да, видать, не то на роду нам написано!
Отвечал Бажен своему черноглазому:
- Так и сделаю! Освобожу я родичей твоих, но и тебя не оставлю проклятому Мороку! Багр - его имя тайное, только мне не сказать его без голоса. Назови его, когда мы с колдуном биться будем, смогу тогда победить его!
Опечалился Амиран и так сказал:
- Ты прости и прощай, мой сердечный друг. Не ходи, не зови на честный бой подлого Морока. Не вспомню я утром ни тебя, ни разговора, ни имени тайного. Если любишь, сделай, как прошу. И лихом не поминай!
И пропал молодой оборотень. Проснулся Бажен, сжал в кулак руку левую, всей душой своей позвал Этери с родичами.
Прошло время малое, прибежали волки серые. Разломали они темницу лапами звериными, разорвали цепи силой нечеловеческой, освободили заточенного княжича.
Запустил тогда молодец руки в густую волчью шерсть - и впрямь, врос ошейник серебряный. Вырвал княжич ошейник тот заговоренный, голыми руками разломал его. Освободил так всех волков, раны же их смазал мазью нянюшкиной, нисколечко не оставил себе.
Стали тут волки людьми обращаться. Все, как один, статные и красивые, на милого его лицом похожие и такие же черноглазые.
Говорила княгиня-красавица:
- Спасибо тебе, добрый молодец! Освободил ты меня с детьми от колдовства недоброго: самим оборотням с серебром колдовским вовек не справиться!
Хотел было Бажен выполнить свое обещание: разломать с мизинца кольцо волшебное, но не позволила ему Этери:
- Не все знаешь ты, княжич! В том колечке не только власть надо мной и родичами. Еще в нем душа моего сына второго зачарована: сломаешь кольцо - не станет и твоего милого! Как же высвободить душу его, то мне неведомо. Верно, сначала надо колдуна одолеть.
А тем временем рассвело уже. И свадебку справлять затеяли. Только стоит один жених - злой колдун, довольный, глазами посверкивает. А второй стоит - добрый молодец, словно неживой. И сам не шелохнется, не двинется, и глаза пусты.
Подбежал к ним, вдруг, Бажен, что в темнице должен быть, схватил у слуги Морока острый меч, да на колдуна проклятого бросился. Завязалась между ними битва жестокая. А княгиня с детьми вновь волками обернулись и схватились со слугами мерзкими.
Всю ночь княжич в темнице холодной на цепи висел, а Морок-то пил кровушку горячую, набирался сил. Только бился колдун за дело неправое, а Бажен - за друга милого, за любовь и счастье свое. Долго бились. Стал опять побеждать богатырь, шепнул тогда колдун слово заветное - оказалось за спиной молодца чудище страшное. Махнуло оно лапой с острыми когтями черными, да ударить не успело.
До той самой поры безучастно стоял Амиран заколдованный, не двигался. А как подкралась к ненаглядному его княжичу беда неминуемая, погибель верная, так злое колдовство против любви и не выдержало. Очнулся от забытья добрый молодец, обернулся он серым волком, как матушка да братья-сестры его, да на чудище то бросился. Разорвал, перегрыз горло страшилищу и снова человеком стал. Крикнул после слово заветное - колдуна имя тайное, и никакое волшебство у того уже не ладилось.
Победил Бажен в честном бою Морока, не оставил его в живых, чтобы больше не творил зла, не бесчинствовал, да не пил кровушку человеческую. А волки, как раз, и со слугами расправились. Обернулись они вновь княгинею, княжнами и княжичами. Обнимали сына и брата любимого.
Сам Амиран подошел к своему желанному. Целовал в уста сахарные, в очи любовно заглядывал. Затем взял нежно за руку и подвел к своей семье, да просил им матушкиного благословения. Благословила их Этери с радостью. Обнимали и Бажена оборотни, сыном и братом называли его.
Собрались все и вместе ушли из замка колдуна проклятого. Пришли в княжество оборотней, где все подданные их возвращению радовались. Одно жаль, не вернулся к княжичу голос его.
Тотчас сыграли и свадебку: пировало-веселилось все княжество. Не было тех женихов краше и счастливее. Укрылись после они в покоях Амирана-княжича, говорил он Бажену речи сладкие. Любовались друг другом - не могли наглядеться. Целовали друг друга, обнимали-нежили - не могли оторваться никак...
А однажды прибежала опять куница быстрая, и княжичу молвила:
- Избежал ты, Бажен, страшной беды, освободил своего милого. Пируешь все, нежишься, а того не знаешь-не ведаешь, что пришла теперь беда в дом родного батюшки!
И шепнула имя тайное мачехино - Блазнью та звалась, за обман и хитрость свою.
Хоть и причинил Горимир сыну обиду неправую, не мог княжич отца бросить: на родителей обида не копится. Отправился вместе с мужем молодым на родную сторонушку.
Как пришли к отцовскому терему, никто не посмел Бажена задерживать. А княгиня-то разгневалась по-страшному! Велела она схватить обоих княжичей и смерти лютой предать. Только не послушалась ведьмы дружина верная.
Зарычала Видана, превратилась сама в чудище мерзкое. Только крикнул Аминар ее имя тайное, и стала снова сама собой. Хотели было ведьму схватить, да и тут извернулась. Превратилась в змею - на что хватило колдовских сил теперь, и под дверь проскользнула, хитрая. А там ее и встретила куница юркая. Задушила змею и сама пропала, как не было. Обернулась змея княгиней, да тут же в прах и развеялась.
Открыли покои княжеские - а там и нет его! Отыскался Горимир в темнице каменной, в беспамятстве. Вылечила его верная Рада, выходила.
Вернулся к Бажену со смертью ведьминой голос его. Рассказал все, как было, батюшке. Подивился Горимир, как обманула его ведьма. Повинился перед сыном и перед честным народом своим.
С тех пор и зажили они в счастье и любви. Бажен с Аминаром, друг другу милые да желанные. А Горимир после Раду за себя взял. На второй год принесла она князю двух дочек: Голубу с Любавою. Говорили, как подросли княжны, так, порой, куничками вместе с волками по лесу бегали.
Кто теперь знает, правда ли? Волшебство жило в мире в те века. Были лешие хмурые, лесовички добрые, были и русалки, и оборотни. Серебро было силой своей дороже золота, а добро - дороже всех богатств и почестей. Бывало, брали князья за себя красавиц лесных. Сыновья их богатырями рождались, дочки же несли дары волшебные. Много раньше было чудес на земле той благостной...
А была еще сила великая, что сильнее и крепче любого колдовства могучего, сильнее она и серебра зачарованного. Что за сила, вы спросите?
Где ответ, там уж сказка кончается!
Конец.
Серебро
Автор: клевер
Жанр: сказка, фэнтези
Бета: aleksis77
В большей степени - сказка, жанр фэнтези ставлю из-за оборотней
читать дальше ***
Давным-давно, когда не перевелось еще на свете волшебство, стояло могучее княжество. Не было у того княжества врагов, а какие и были - все сгинули. Никто против мощи и величия его не выстоял. Правил тогда князь Горимир, хорошо правил, во славу отцов, земле и народу своему на процветание.
Пришла пора князю жениться. Невестой взял он Добраву, деву лицом милую, нравом кроткую. Как голубка была его Добравушка, что еще мужу надо? В семье мир да любовь, и в княжестве все ладится. Подошел срок - разрешилась княгинюшка от тягости. Сына желанного Баженом нарекли. И вот чудо: рос Бажен не по дням, а по часам. С малолетства была дана ему силушка богатырская да знание тайное. Умел княжич любую речь звериную понимать.
Так и жили в любови и счастии, да пришла беда, не спрашивая: черной хворью княгиня занедужила, никто исцелить не смог. Как пришел ее черед, позвала Добрава мужа и сына
Князю так молвила:
- Прощай, любый мой, Горемир. Благодарствую за любовь твою и заботу. Отгорюешь свое, отпечалишься и снова женишься. Об одном прошу: сына береги, да смотри, о тайном его молодой княгине не сказывай!
А Бажену наказ дала:
- Сынок мой ненаглядный, горько оставлять тебя, но настал мой час. Прими материнское благословение, да исполни волю последнюю. Дали боги тебе силушку великую, так распорядись с умом, не бесчинствуй, не сотвори зла. Есть у тебя и умение тайное от моих прабабок и бабушек, что прежде давалось лишь девицам. Обещай, что и зверя, как человека, зря не обидишь, не спросив прежде...
Обещал княжич матушке все исполнить, как сказано. И не стало свет-княгинюшки.
Долго Горимир горевал-печалился, но вышел срок, и привел он молодицу в терем княжеский. Хороша была Видана - нравом гордая, собой красавица. Как лебедушка плыла - глаз не отвести. Вскорости позабыл князь о данном Добраве обещании, рассказал княгине о тайном Бажена умении. К слову сказать, сразу невзлюбила мачеха сына княжеского. Не дали боги князю с молодой женой детей. Копилась в ее сердце злоба черная.
Княжич тем временем вырос в молодца славного, богатыря, красотой и статью в родителей. Еще сильнее злилась княгиня, только сделать ничего не могла, чтобы на себя беду не накликать.
Было у Горимира меж других богатств и такое: табун скакунов златогривых, каких во всем белом свете больше не сыскать. Ничего не ели те скакуны, кроме густой травы с луга дальнего, заболотного, куда гоняли на выпас коней княжеских.
Там-то и приключилась беда: налетели раз на табун серые волки, и утащили с собой двух лошадей. После - еще одну, да так и повелось. На глазах уменьшалось стадо златогривое. Что князь не делал, толку все не было. И в другие места велел гнать: не ели скакуны тамошней травы. И в конюшне запирать, а траву косить - снова не так: били кони землю копытами, ржали жалобно, на волю просясь, и есть отказывались. И на волков облаву снарядили: не давались звери ловкие. И дружину с пастухами отправлял, все зря: налетят волки быстрой тучей, да исчезнут с добычей, как сквозь землю провалились.
Повелел тогда Горимир по всему княжеству клич кинуть: кто избавит от напасти такой, наградит, мол, щедро златом-серебром, любыми сокровищами из казны княжеской. Поначалу находились храбрецы лихие, но никому не удалось от зверей избавиться.
А Видана стала мужа упрашивать:
- Свет мой, князюшка, сил нет смотреть, как печалишься. Ты пошли супротив зверей княжича. С таким знанием ничего звери ему не сделают!
Не знал князь, что решила его жена пасынка извести, поверил ее словам и повелел Бажену собираться с пастухами на дальний луг. Дружину тоже послал, по завету покойницы сына беречь.
Охотно взялся молодой княжич выполнить волю батюшки. Помнил он Добравин наказ никому зря беды не чинить, да понадеялся на речь звериную. А уж если чего, то и сила богатырская всегда при нем.
Одного Горимир и Бажен не ведали: не простые то были волки. Знала о том лишь княгиня, что на самом деле ведьмой была. И она же подлила пасынку зелье коварное, чтобы лишить его силушки, ослабить перед страшной опасностью, а в карман ему незаметно подложила гребень со своих волос.
Прибыл княжич с дружиной на луг. Волков-то все нет и нет. Долго ждали, пока Бажен не почувствовал, как налились руки-ноги тяжестью. Сел он под деревом, в сон стало клонить. "Что же," - думает молодец, - "прикрою глаза на одну только минуточку, авось, не усну!" Лишь прикрыл глаза, так и уснул крепко-накрепко - то зелье ведьмино подействовало. Снится княжичу сон чудной: будто рядом сидит его отец, князь Горимир, а глаза у того завязаны. На груди же сидит черная птица, прямо в сердце клювом целится. Испугался Бажен, хочет птицу прогнать, да не может и пошевелиться: совсем не осталось сил.
Дальше видит: стоит княгиня-красавица, за спиной что-то прячет, раздается шипение змеиное. Хочет мачеху о змее предупредить, но ни звука не слышится: голос пропал.
Смотрит княжич еще: сидят рядом с ним, под деревом, по правую руку матушка покойная, а по левую черноглазый молодец. Да такой красавец, что глаз не отвести. Потянулся Бажен навстречу, но тот лишь головой качает, мол, нельзя. И верно: близко, а не дотянешься.
Добрава же молвила:
- Недоброе ведьма замыслила. Не послушал меня Горимир, выдал тайное. В беде ты теперь, сынок. Помни: мать для своего дитятки все сделает!
В тот же миг все пропало, и очнулся Бажен от сна зачарованного. Глядит: а вокруг нет ни дружины, ни пастухов, вдалеке раздаются их крики. Неужели все на свете проспал? Нет, замелькали вокруг шкуры серые, злобно рыча, окружили княжича волки, словно он - их добыча, а не скакуны златогривые. Впереди всех волчица здоровая скалится. Обратился тогда молодец к зверям на волчьем языке, но те лишь еще сильнее взъярились. Бросились два волка к Бажену, тут и понял он, что и впрямь ослаб, пусть и не так, как во сне. Едва увернулся от волчьих клыков, не заметив, как что-то из кармана выпало. Волчица же вытянула морду, к гребню принюхалась, загорелись ее глаза, из пасти снова вырвалось страшное рычание.
Подумалось княжичу: "Неужели смерть моя лютая пришла?" Посмотрел он хорошенько: звери-то огромные замерли, меж собой переглядываются, а глаза черные - совсем не волчьи. Да то же не волки, оборотни! Вспомнил тогда слова Добравы из своего сна, выбрал волка помоложе, первым к нему кинулся. А силушка меж тем потихоньку возвращалась. Только сжал Бажен волчью шею руками, как старшая волчица сама к нему обратилась:
- Постой, княжич, не губи моего сына. Вижу теперь, не ты наш враг, а людям мы зла не чиним!
Крепче сжал Бажен шею волчонка и сказал:
- Как же табун моего батюшки? Отпущу твоего сына, если поклянетесь навсегда уйти, на людей да на лошадей княжеских больше не нападать!
Помнил княжич материнский наказ, не хотел убивать оборотней.
Вздохнула волчица не по-звериному и ответила:
- Зарок на нас, не можем всего поведать. И уйти так не можем!
Рассердился богатырь на такие слова, а оборотниха снова вскрикнула:
- Постой, не губи! Разве что... Навсегда уйдем мы из этих мест! Только и ты дай зарок! Обещал ваш князь любую награду за избавление. Так не проси ты, добрый молодец, у отца ни золотой казны, ни жемчуга. А попроси серебряное колечко у княгини с левой руки. Обещай, что на другое не согласишься, и с колечком тем своей волей не расстанешься!
В том и поклялись. Отпустил Бажен волка, и оборотни, вдруг, пропали, словно не было их никогда. Там и дружинники вернулись и повинились, что забыли про княжича: их волки, словно нарочно, выманили. Пришли и пастухи, всех коней согнали, ни одного в этот раз звери не утащили.
Заметил молодец на земле женский гребень, да тут же и забыл. Когда вокруг чудеса творятся, вспомнишь ли о такой безделице?
А как вернулся Бажен в княжий терем, то поведал отцу, что договорился с волками, и не будут они более на табун нападать. Рассмеялась на это Видана, мол, сказать-то что хочешь можно! Но тут же замолчала под суровым взглядом князя. Пасынок же ответил:
- Пусть несколько дней смотрят: придут волки - моя вина, мой и ответ. Не явятся - моя награда.
На том и порешили.
***
Как поведал Бажен, так и свершилось: не было более волков, спокойно паслись кони златогривые. Вспомнил тогда Горимир про уговор, про награду, велел сына позвать. А княгиня сидит рядышком, сердится, но виду не подает.
А как пришел княжич к отцу, то стал князь его спрашивать:
- Отвадил ты, сынок, беду от коней моих. Так скажи, какой награды тебе надобно: золотой казны, самоцветных каменьев, иль еще чего? Что ни попросишь теперь - все отдам!
Отвечал ему Бажен, по уговору волчьему:
- Не надо мне, батюшка, ни злата, ни жемчуга, ни дорогих камней. Одного прошу: отдай мне колечко серебряное с левой руки княгини-матушки!
- Что же, быть по сему! - удивился князь, но просьбу выполнил.
Взъярилась тогда Видана. Ох, непростое то было кольцо, а волшебное, из заговоренного серебра. Не могла пока ведьма силу его использовать, спящей ношей сидело колечко на белой ручке ее. Но и отдавать не хотела, за могущество, в серебре спрятанное.
Только напрасно княгиня заспорила, оборвал ее муж, так сказал:
- Сослужил нам сын службу великую, сделал дело славное! Негоже теперь торговаться, да без награды его оставлять. То же просто колечко! Много тебе дарено, рада моя, золотых серег-перстней с дорогими каменьями, соболей-мехов, золотой парчи. Выбирай еще, все, что душеньке угодно. Ужель пожалеешь серебряного колечка для княжича?
Уж как не хотелось Видане с волшебным кольцом расставаться, да и с мужем ссориться не следует. Вспомнила ведьма про свойства серебра зачарованного, тут же и согласилась. Понадеялась, что убьет колечко княжича. Да не хотела на себя гнев княжеский за то навлечь. А мужу так ответила:
- Свет мой, княже, как родного люблю я сына твоего, Бажена-княжича. Ничего мне для него не жалко. Только не простое это колечко, тайное. Много лет оно в моей семье, а другого кого и погубить может! Пусть Бажен что другое выберет!
Взволновался Горимир за сына единственного, но тот на своем стоит.
Обрадовалась ведьма про себя: испугается княжич, значит, слаб. Найдется на него управа, а кольцо ей останется. Не испугается - пусть его. Колечко-то можно снять и с мертвого! А с нее тогда спрос какой?
Не испугался Бажен. Верил, что матушка во сне предупредила бы об опасности. Да и зачем оборотнихе смерть его? А если и так, что же... Помнил он уговор, зарок, волчице данный. Негоже княжичу нарушать обещание.
- Ничего другого мне не надо. Лишь колечко серебряное с левой руки княгинюшки!
Сняла тогда Видана кольцо, протянула его пасынку. Смотрит молодец: колечко тонкое, серебро потемневшее, наверху же два маленьких черных камешка помутневших. Но так ему вдруг захотелось надеть его, будто дороже ничего во всем белом свете нет!
Лишь взял Бажен кольцо в руку, тут же на сердце потеплело. А как надел на мизинец, и вовсе чудо произошло: засияло оно ясным светом, серебро все очистилось, и камешки загорелись... словно волчьи глаза!
Напрасно ждала княгиня, что погубит колечко княжича. А как увидала, что с ним на руке Бажена сделалось, так и вовсе злобой изошла. И решила тогда Видана: во что бы то ни стало извести пасынка!
Бажену же с того дня стал сниться тот молодец, что с матушкой его в тот раз был. Будто сидит тот рядом, смотрит ласково глазами черными, улыбается. Другой раз - будто опустит голову, печалится, на ветру колышутся его волосы серебряные. И хочется коснуться, утешить, да никак нельзя!
Стал княжич с гостем своим заговаривать, тот же все молчал в ответ, головой качая. Нельзя, мол. А Бажену оставалось лишь красотой его любоваться. И уже никого другого не надо было, одного только молодца черноглазого. Принялся княжич уговаривать:
- Ты откройся мне, добрый молодец. Кто таков, как звать-величать, да в какой сторонушке отыскать тебя!
Молчит тот, вздыхает, но не гневается, смотрит ласково.
Не хотел Бажен отступать, от счастья своего отказываться, все просил:
- Полюбил я тебя больше всего на свете. Никого нет мне милее. Все одно - найду!
А молодец, знай себе, головой качал, напрасно княжий сын упрашивал.
Тем временем Видана от злобы своей не отступилась. Решила она пасынка извести. Стала подливать ему зелья страшные, ядовитые. А с ним, проклятым, ничего не делается. Словно волшебство какое бережет! Догадалась тогда ведьма, что колечко, лишь у Бажена ожившее, ему помогает.
И решила она по-другому справиться, обманом да подлой хитростью. Начала зелья мужу теперь подливать. От зелий тех у Горимира в голове все путалось, словно туман какой, а еще стал справедливый князь часто гневаться.
Приснился Бажену новый сон с молодцем. Впервые тот сам заговорил:
- Берегись, княжич! Задумала тебя погубить ведьма страшная. Уйди пока из терема княжеского, князю с княгиней на глаза не показывайся! А про меня - забудь. В далекой я стране, да с другим сговоренный. Не встретиться нам иначе, как во снах...
И пропал. Проснулся Бажен опять один-одинешенек. Да про ведьму-то и забыл. Ни о чем думать не мог, кроме тех жестоких слов, что избранник его, сердцу милый, с другим сговоренный!
В тот день позвала к себе Видана княжича. Пришел тот, задумался, чего мачехе надо. А та велела поднести Бажену зелена вина. Не знал он, что было там зелье немоты, как выпил, тут же и голос пропал.
Девку верную княгиня за дверь отправила. А сама схватила свою одежду богатую руками белыми, рванула с силой невиданной, да закричала страшным голосом. Обвинила же после княжича.
Разгневался князь Горимир, обуяла его злоба-ярость великая. Хотел, было, сына смерти предать. А тот молчит, не оправдывается! Да и не стал бы сейчас отец, зельем опоенный, слушать его.
Насилу уговорили люди верные князя не рубить сгоряча. Заменил Горимир сыну казнь на вечное изгнание, повелел никогда на глаза не показываться.
Не дали онемевшему княжичу ни коня, ни злата-серебра, как был, так и выгнали. И пошел Бажен куда глаза глядят, руку с кольцом в кулак сжимая. Обидно ему стало, что так легко поверил отец злому навету.
Ведьма все злилась: опять избежал смерти пасынок. Только поняла она, куда его рано или поздно сердце приведет. Вот там и ждет княжича погибель верная!
***
Как выгнали княжича из дома отчего, так и пошел он, куда дорога выведет. Опасаясь гнева княжеского, проводить его, попрощаться никто не осмелился. Одна только нянюшка Рада снеди с собой собрала, обняла его сердечно, заплакала да благословила в путь-дорожку вместо родителей. Дала еще нянюшка молодцу мази целебной чудодейственной малую коробочку. Пришла Рада в княжий терем еще с молодой княгиней Добравушкой. Как родился Бажен, была еще отроковицей, с малолетства и вынянчила его, выпестовала. А сама замуж так и не пошла, оставалась при семье княжеской.
Долго шел Бажен, сам не зная куда. Все думал он о том, как беда такая приключилась. Вспомнил, как предупреждал его во сне добрый молодец о ведьме, а он не послушался. Так что, пенять не на кого.
В первую ночь явился во сне черноглазый желанный его, покачал головой, да молвил:
- Не послушал ты меня, Бажен, не уберегся от беды, от ведьмы злобной...
Взмолился тут княжич в ответ:
- Где искать тебя, скажи, любый мой! Ничего не пожалею, и головы своей!
Сам подивился да порадовался, что голос вернулся. Но молодец так сказал ему:
- Ты не радуйся, княжич, раньше времени. Лишь во сне теперь говорить тебе. Что таить, по сердцу ты мне пришелся. Так и быть, помогу в беде. Ступай через лес темный, дремучий, тропой непролазной, все по ходу солнца к краю земли, никуда не сворачивай. Найдешь избушку лесную, в ней старушка живет - то ведунья могучая. Исполни службу, что положит тебе, да попроси у нее для себя голоса. Там, глядишь, и князь успокоится, да выслушает. А меня забудь, не ищи невозможного!
Проснулся Бажен, призадумался и дальше пошел.
Жили в том княжестве люди добрые. Никто не сказал княжичу худого слова. За работу по хозяйству была ему и еда, и ночлег. Иные и остаться звали работника: даром, что нем, не занимать ему силушки и усердия.
Только тот уже все решил для себя. Поклонился в пояс людям добрым, его приветившим, взял в дорогу котомку с едой и ведунью лесную искать отправился.
Долго шел княжич туда, где солнышко садится. Думал уже, что заблудился в дремучем лесу: не было ему ни конца, ни края. Заросли все тропинки нехоженые густыми ветвями колючими. Никого вокруг живого не встретилось, лишь слышалось вдалеке рычание звериное
Наконец, набрел путник усталый на старую избушку покосившуюся. Вышла из той избушки старуха древняя, рассмеялась недобро да прошамкала беззубым ртом:
- Чу-чу-чу, давно духа человеческого в лесу моем не было. То-то диким зверям раздолье попировать!
Почувствовал Бажен, как закипает гнев на сердце, но сдержался: сам он пришел сюда, незваный, просить ведунью о помощи. Лишь поклонился ей. Сказать-то не может!
А старуха, знай себе, глумится:
- Просить он пришел, немтырь!
Но княжич все так и стоял, голову склонив.
Хмыкнула ведунья, головой кивнула, да сказала:
- Сослужи ты мне сперва, добрый молодец, службу верную! А потом уже и награды проси. Только знай: услужишь мне трижды, хоть раз ошибешься - не видать тебе награды, уйдешь несолоно хлебавши. А коли исполнишь все, так и выполню твое желание. Но лишь одно, и другого не проси уже!
Куда деваться княжичу? Согласился.
Задала ему лесная хозяюшка службу первую:
- Звать меня Замаей. Много лет уже живу в лесу, все звери дикие меня слушаются. Да вот пришлый зверь арысь объявилась, хозяйничает, слов моих не слушает. Да не охотится - просто так разоряет птичьи гнезда и норы звериные. Никакого с ней сладу нет! Управишься, княжич, с арысью - приходи за другой службой. Не управишься - на себя пеняй, возвращайся обратной дорожкою!
Пошел Бажен, куда сказано, как был, с дороги уставший, маковой росинки с утра во рту не было. Долго искал он арысь, благо другие звери обходили вокруг, не трогали. Спросить бы их... Вот когда бы голос понадобился!
Услыхал вдруг добрый молодец рычание страшное. На него и пошел. А арысь тоже дух людской почуяла, навстречу бросилась: шерсть вся вздыбилась, зубы оскалены, сверкают ее когти острые! Помнил княжич материнский наказ зла никому не творить зазря, да как же быть, если ведьма лишила его голоса? Схватил зверя со всей своей силушкой. Бьется арысь в богатырских руках, вот-вот вырвется. Уже хотел было Бажен придушить ее, да прислушался. А в рычании-то зверином плач слышится!
- Больно, больно... - плачет арысь-зверь.
Пригляделся тогда княжич: а лапы у арыси все изранены, вросли в них камни острые! Жалко стало ему зверя. Еще крепче схватил ее Бажен, сверху прижал, да одной рукой все камни те повытаскивал. После взял мазь нянюшкину и лапы смазал. Почувствовала арысь, что проходит боль, облизала руки княжича, потом обещала, что уйдет теперь, не будет больше разорять птичьи гнезда и норы звериные.
Вернулся Бажен к избушке, а сам и не знает, как сказать, что дело сделано.
Посмотрела на него Замая - глаза-то у нее молодые, яркие, и молвила:
- Знаю, княжич, управился. Принимай вторую службу. Есть у меня дорогие кобылицы, как кони у твоего отца, только сами словно ночь черные, а гривы серебряные. Пас ты уже у князя златогривых коней, теперь паси среброгривых моих до вечера. Да помни: хоть одна убежит из двенадцати - не видать тебе награды!
Вышел молодец на тот луг, где паслись кобылицы чудесные. Едва подошел, как заржали они и во все стороны молнией кинулись. Не успел княжич и кнута поднять, как остался на лугу один-одинешенек. Горько стало Бажену. Если не получит он от ведуньи заветного, то и жить тогда незачем. Но не стал княжич понапрасну слезы лить, отправился кобылиц искать.
Весь день ходил по лесу, так и не нашел ни одной. Вернулся на луг к вечеру, думает, как же упросить Замаю на другое поручение. Послышался тут с разных сторон волчий рык и лошадиное ржание. Вскорости и кобылицы появились, волками подгоняемые. Стали все двенадцать, как одна: ушами прядут, копытами бьют, но убегать более не пытаются.
Присмотрелся молодец, а это прежние оборотни черноглазые, и волчица впереди все та же.
- Знаем мы, княжич, о твоей беде, - молвила оборотниха. - Спасибо, что забрал у ведьмы колечко серебряное. Бери теперь кобылиц, и к Замае ступай.
Бажен рад был бы про кольцо спросить, да никак не мог. Подумал он, что, верно, то колечко оборотней. Хотел было его волчице отдать, хоть и поднялась в душе тоска-печаль горькая.
Покачала волчица головой совсем по-человечески, отказалась:
- Твое оно, пусть будет пока. А то, что внутри - навек твое. Сумей только добыть! - с теми словами и убежала, следом за ней и вся стая серая.
Задумался над ее словами княжич, да так и не понял. Видать, всему свое время...
***
Встретила Замая княжича, кобылиц пересчитала.
Завела затем молодца в избу теплую, натопленную, накормила досыта, напоила. Стали в тепле у Бажена глаза сами собой слипаться, сколько уже не спал: то в дороге, то работу выполнял. А ведунья и говорит:
- Вот тебе служба последняя. Ухожу я травку собирать целебную, что в ночь расцветает. А ты смотри: вон в углу на полу семена сушатся, ровно тысяча и одно семечко. До утра глаз не смыкай, семена от мышей храни. Хоть одно пропадет - как есть, тебя выгоню!
С тем и ушла. Сел княжич у печки, совсем разморило его. Так и не заметил, как задремал. Увидел Бажен во сне своего любого, тут же и проснулся, подскочил испуганный. Посмотрел: лежат семена, но как будто меньше их стало, или кажется? Бросился он семена пересчитывать мелкие, а рядышком тихонько мыши пищат, меж собой переговариваются:
- Что он делает-то? Чего ищет?
Долго считал княжич: и верно, не хватает ровно ста и одного семечка. Что же теперь поделаешь? Сам виноват, с простой службой и не справился! Эх, ему бы с мышами договориться... А вдруг? Мышиный писк - не людская речь, не вой, не рычание. Много голоса для него не нужно.
Попробовал Бажен: все так и вышло. Выслушали его мыши, притащили семена нужные. Взамен княжич их яствами ведуньиными накормил. Хоть и обещали мыши не тронуть больше семечек, до утра теперь молодец глаз не сомкнул, все о черноглазом своем думал.
Вернулась Замая, первым делом семена села пересчитывать.
- Все верно, княжич. Со всей ты работой справился. Силой, от прародителей полученной, арысь одолел, мазью нянькиной ее вылечил. Говором звериным с мышами договорился. Кобылиц, и то волки вернули. Ну, уговор есть уговор. Отвечай, добрый молодец, чего желаешь!
Понял княжич, что все ведунья в своем лесу и доме знает, ничего от нее не скроется. Тут и голос вернулся к нему. Отвечал ей, не раздумывая:
- Подскажи мне, хозяюшка лесная, как найти моего любого, черноглазого добра-молодца, что во сне является?
Разозлилась старуха, ногами затопала:
- Не за тем ты шел! Разве не за речью потерянной? Лишь одна тебе за службу награда положена. Так всю жизнь немтырем будешь маяться?!
Не поддался ей Бажен:
- На то - воля богов. Не за этим шел. Не гневайся, добрая хозяюшка. Пришел я к тебе за одним, что всего дороже. О нем и спрашиваю! Без голоса прожить можно, а без того, кого люблю - и жизнь не мила!
Поменяла тогда Замая голос на ласковый, упрашивать стала:
- Забудь о нем, Бажен-княжич. Знаю я того молодца черноглазого, есть у него нареченный жених - великий колдун. Ничего уже не изменишь там. Не найдешь себе счастья, а найдешь погибель страшную!
А княжич все на своем стоит.
Превратилась тогда старушка в молодую девицу, да такую раскрасавицу, что только подивиться, и молвила:
- Вот такая я настоящая! Оставайся со мной, сын княжеский! Будешь не скитаться по свету белому, а жить, как привык, в палатах белокаменных, где будут служить тебе слуги верные. Все, что не пожелаешь, тебе дам. Хочешь, земли с городами богатыми - князем тебя сделаю! Хочешь воевать - будет тебе войско могучее! А богатства такие, что и отцу твоему не виделись! Или я не хороша для тебя? А пожелаешь, так из слуг любого себе бери... Забудь только о черноглазом молодце. А уйдешь - ждет тебя лишь темница холодная и смерть верная!
Отвечал ей Бажен:
- Хороша ты, спору нет. Так хороша, что и смотреть больно. Да только у нас не зря говорят: не по хорошу мил, а по милу хорош. Люб он мне! Никого и ничего другого не надо: ни слуг твоих, ни городов, ни богатств, ни палат белокаменных. Не побоюсь я ни испытаний, ни тягостей, ни темницы, ни колдуна могучего. Скажи лишь, как найти моего желанного!
- Что же, выбор за тобой, - успокоилась ведунья. - Знала я твою матушку, Добраву. Не только лицом ты в нее пошел... Выбрала и она жизнь короткую, человеческую, да с любимым... Помогу тебе, княжич!
Завела она рассказ: "Амиран - имя твоего милого. И не человек он вовсе, а оборотень, второй сын княгини Этери.
Колдун же тот - Морок, мой родной старший брат. Силы у него немерено. Заманил Морок Этери со старшим сыном в ловушку, одел ей и всей ее семье ошейники из серебра зачарованного. Так и ходят зверями с тех пор, никак не могут в людей перекинуться. А второго сына себе в мужья стребовал. Не по воле Амиран к колдуну пошел, а для того, чтобы родных от беды уберечь. Скоро уже и свадьба у них.
Только не знает черноглазый княжич твой, что обманул его Морок. Не отпустил он оборотней, не снял ошейников. Зачаровал кольцо серебряное - над волками власть держать, да отдал его нашей младшей сестре, Видане, за помощь против оборотней. Не смогла Видана пробудить кольца. Лишь тебе то удалось. Так что, Бажен, в силах твоих теперь княгине оборотней приказывать.
Только, хоть и богатырь ты, да Добравин сын, а все человек. Нелегко одолеть моего брата старшего, и сама я не знаю, как. Есть у него имя тайное, но какое, мне не ведомо. Большего уже не скажу тебе. Только, не обессудь, уговор есть уговор: снова голос твой заберу. А дорогу к Мороку укажет вот эта птаха малая".
С этими словами достала девица из рукава птичку серую, неприметную, показала ее княжичу, но не отдала.
Накормила его опять, напоила, да спать уложила: предстоит дорога долгая, с колдуном битва тяжелая.
Лишь на следующее утро проснулся Бажен. Поклонился он, попрощался, молча, с ведуньей: голоса опять не стало. Выпустила Замая птичку в дверь, полетела она, и княжич следом побежал.
***
Бежал добрый молодец дни и ночи напролет за птахой малой, боялся остановиться, да из виду выпустить. Так и пришел, наконец, в торговый Виней-град. Там и пропала птичка волшебная, как и не было никогда. Опечалился Бажен, думу думает: куда теперь лежит его путь-дороженька? По всему ходил городу богатому, ни следа не нашел , ни ответа нужного
Совсем, было, Бажен отчаялся, тут видит: куница быстрая. Поманила та за собой княжича, да по-своему молвила:
- За Виней-градом купеческим, далеко за самой за оградою, есть тайный ход - ведет он в вотчину злого колдуна Морока могучего. Коли не побоишься, сын княжеский, проведу тебя в земли те запретные. А коли боишься - возвращайся домой. Глядишь, и простит тебя батюшка!
Отказался Бажен: как одному домой вернуться теперь, как оставить своего желанного в руках колдуна злобного? Пошел он за куницей, та его тайной тропкой и вывела. Заявился княжич в вотчину Морока, хотел, было, колдуну в услужение проситься, да забыл совсем, что давно остался без голоса. А хозяин грозный как проведал то, так обрадовался.
- Нужны мне, - говорит, - слуги молчаливые, не болтливые!
Принял Морок на службу княжича, а у того любое дело в руках спорится. Слова же лишнего не скажет никак. Быстро ли сказка сказывается, долго ли дело делается, настал свой черед: увидал Бажен и друга милого. Выбрал минуточку, подобрался один к нему, а Амиран его черноглазый отвернулся лишь от служки немого, неприступный, холодный, неласковый. Не признал любый княжича, и виду не подал о том.
Как наступали ночки темные, хотел Бажен во сне увидеть желанного, да приходили к нему все другие сны, девы-красавицы разные: и смуглые, и белокожие, и тонкие, и мягкие, и скромные, и охальницы. Ни одной не приветил молодец, все ждал своего ненаглядного. А того - нет, как нет!
Увидал, наконец, Бажен во сне оборотня любимого. Рассказал о коварстве колдуна, о подлом обмане его. Обещал, что освободит сердцу милого.
Опечалился Амиран и так отвечал:
- Пожалей себя, милый княжич мой, не губи себя ты во цвете лет! Силен колдун проклятый - тебе не справиться. Имя тайное его мне неведомо... Заколдовал меня Морок печатью серебряной, а против серебра заговоренного оборотню не выстоять! Ничего не помню я днем из прошедшего. Не помню ни о сестрах-братьях, ни о матушке, и тебя не узнаю опять, желанный мой! А как свадьбу сыграем - навек его буду... Не губи себя, да не тоскуй обо мне, пропащем, не печалься! Зачем не послушал меня, не спросил у ведуньи лесной себе голоса? Жил бы себе счастливо, позабыв меня!
Закричал тогда княжич в ответ молодцу черноглазому:
- Нет, никогда не забыть и не быть без тебя счастливому!
А тот, знай себе, упрашивает: позабыть, мол, его надобно. Только сломать кольцо волшебное, чтобы не было никогда власти злу над оборотнями.
Не послушал Бажен своего милого. Вспомнил он слова волчицы-Этери "пусть будет пока", не тронул колечка серебряного. Много еще говорили они, и слова ласковые, сердечные, и другие, суровые. Все Амиран Бажена отговаривал:
- Не зови колдуна подлого, да на честный бой - человеку никак с ним не справиться!
Не послушал княжич черноглазого, вызвал Морока на честный бой.
Ясный день был на дворе как раз. Прошел мимо ненаглядный оборотень, и взглядом не одарил.
Вот сошлись они, бьются, друг друга не жалея. Силен богатырь-молодец, да и колдун не слаб. Ох, и долго бились, никто верха взять не мог. Да только к вечеру Бажен-княжич побеждать начал. Разозлился тогда Морок, прошептал слова заветные, дунул: тотчас налетела буря страшная. Колдуна та буря не тронула, а княжича прочь отбросило, прижало к сырой земле - головы не поднять, как ни силился.
Налетели затем Морпока слуги верные, все, как один, чудища безобразные. Заковали они добра молодца в цепи булатные и в темнице холодной на цепях тех подвесили.
А злобный колдун вокруг похаживает, да глумится над врагом, без чести поверженным:
- Вот тебе, глупый пащенок, и честный бой! Ни за что не победить меня простому человеку, да хоть и богатырю! Завтра справим мы с Амираном свадебку, а после уже и тебя смерти предам!
А в далеком тереме княжеском горько плакала Рада-нянюшка. Неладное творилось в княжестве горимировом: захворал-занедужил свет-князюшка!
Уложили его в постель мягкую, у дверей поставили стражу могучую - никого пускать не велела княгинюшка. А сама всем теперь распоряжалась. Тут и узнали все, какая она недобрая, жадная да гневливая. Застонало под ее рукой все княжество. А после и вовсе стали приводить к Видане красных девиц-молодушек. Пила ведьма их кровь горячую, чтобы ей самой все хорошеть и вовек не стариться.
Вот уснула как-то Видана на мягкой постели княжеской. Прошмыгнула в ее покои куница юркая, подставляя под пальцы белые шерстку гладкую, ластилась, да человеческим голосом спрашивала:
- Скажи, какое имя тайное твоего братца, колдуна Морока?
Разомлела совсем ведьма спящая. И не хотела, да все поведала:
- Багр - имя тайное Морока, за кровь всю, им безвинно пролитую.
Убежала тогда куница быстрая. Неведомо, как, но вскорости оказалась она у темницы колдуна страшного. Тайным лазом пробралась внутрь, да шепнула княжичу, цепями скованному, имя тайное его злого ворога.
Только как теперь его цепи снять булатные, заговоренные - и богатырю то, верно, не под силу придется...
***
Долго бился Бажен на булатных цепях - не порвал, как не силился. Еще долго не шел сон к княжичу. Все думал он, как сказать слово заветное, колдуна имя тайное, без голоса. Наконец, уснул в холодной темнице добрый молодец.
Снова милый друг, Амиран ему привиделся. Будто обнимал-целовал тело белое, цепями скованное, а из глаз его текли слезы горючие.
- Зачем опять не послушал меня, любый мой? Не сломал ты кольца зачарованного, да вызвал колдуна на честный бой. Теперь завтра страшной смертью казнят тебя. И мне навек с колдуном постылым быть! Хоть на этот, последний раз послушайся, сделай, что скажу тебе. Позови ты через колечко серебряное оборотней: мою княгиню-матушку с братьями-сестрами. Освободят они тебя от цепей да темницы. Сними с них ошейники серебра заговоренного, и сломай потом колечко волшебное. Живите в свободе и счастье, а обо мне и не вспоминайте более! Всего на свете ты, Бажен-княжич, мне дороже был, да, видать, не то на роду нам написано!
Отвечал Бажен своему черноглазому:
- Так и сделаю! Освобожу я родичей твоих, но и тебя не оставлю проклятому Мороку! Багр - его имя тайное, только мне не сказать его без голоса. Назови его, когда мы с колдуном биться будем, смогу тогда победить его!
Опечалился Амиран и так сказал:
- Ты прости и прощай, мой сердечный друг. Не ходи, не зови на честный бой подлого Морока. Не вспомню я утром ни тебя, ни разговора, ни имени тайного. Если любишь, сделай, как прошу. И лихом не поминай!
И пропал молодой оборотень. Проснулся Бажен, сжал в кулак руку левую, всей душой своей позвал Этери с родичами.
Прошло время малое, прибежали волки серые. Разломали они темницу лапами звериными, разорвали цепи силой нечеловеческой, освободили заточенного княжича.
Запустил тогда молодец руки в густую волчью шерсть - и впрямь, врос ошейник серебряный. Вырвал княжич ошейник тот заговоренный, голыми руками разломал его. Освободил так всех волков, раны же их смазал мазью нянюшкиной, нисколечко не оставил себе.
Стали тут волки людьми обращаться. Все, как один, статные и красивые, на милого его лицом похожие и такие же черноглазые.
Говорила княгиня-красавица:
- Спасибо тебе, добрый молодец! Освободил ты меня с детьми от колдовства недоброго: самим оборотням с серебром колдовским вовек не справиться!
Хотел было Бажен выполнить свое обещание: разломать с мизинца кольцо волшебное, но не позволила ему Этери:
- Не все знаешь ты, княжич! В том колечке не только власть надо мной и родичами. Еще в нем душа моего сына второго зачарована: сломаешь кольцо - не станет и твоего милого! Как же высвободить душу его, то мне неведомо. Верно, сначала надо колдуна одолеть.
А тем временем рассвело уже. И свадебку справлять затеяли. Только стоит один жених - злой колдун, довольный, глазами посверкивает. А второй стоит - добрый молодец, словно неживой. И сам не шелохнется, не двинется, и глаза пусты.
Подбежал к ним, вдруг, Бажен, что в темнице должен быть, схватил у слуги Морока острый меч, да на колдуна проклятого бросился. Завязалась между ними битва жестокая. А княгиня с детьми вновь волками обернулись и схватились со слугами мерзкими.
Всю ночь княжич в темнице холодной на цепи висел, а Морок-то пил кровушку горячую, набирался сил. Только бился колдун за дело неправое, а Бажен - за друга милого, за любовь и счастье свое. Долго бились. Стал опять побеждать богатырь, шепнул тогда колдун слово заветное - оказалось за спиной молодца чудище страшное. Махнуло оно лапой с острыми когтями черными, да ударить не успело.
До той самой поры безучастно стоял Амиран заколдованный, не двигался. А как подкралась к ненаглядному его княжичу беда неминуемая, погибель верная, так злое колдовство против любви и не выдержало. Очнулся от забытья добрый молодец, обернулся он серым волком, как матушка да братья-сестры его, да на чудище то бросился. Разорвал, перегрыз горло страшилищу и снова человеком стал. Крикнул после слово заветное - колдуна имя тайное, и никакое волшебство у того уже не ладилось.
Победил Бажен в честном бою Морока, не оставил его в живых, чтобы больше не творил зла, не бесчинствовал, да не пил кровушку человеческую. А волки, как раз, и со слугами расправились. Обернулись они вновь княгинею, княжнами и княжичами. Обнимали сына и брата любимого.
Сам Амиран подошел к своему желанному. Целовал в уста сахарные, в очи любовно заглядывал. Затем взял нежно за руку и подвел к своей семье, да просил им матушкиного благословения. Благословила их Этери с радостью. Обнимали и Бажена оборотни, сыном и братом называли его.
Собрались все и вместе ушли из замка колдуна проклятого. Пришли в княжество оборотней, где все подданные их возвращению радовались. Одно жаль, не вернулся к княжичу голос его.
Тотчас сыграли и свадебку: пировало-веселилось все княжество. Не было тех женихов краше и счастливее. Укрылись после они в покоях Амирана-княжича, говорил он Бажену речи сладкие. Любовались друг другом - не могли наглядеться. Целовали друг друга, обнимали-нежили - не могли оторваться никак...
А однажды прибежала опять куница быстрая, и княжичу молвила:
- Избежал ты, Бажен, страшной беды, освободил своего милого. Пируешь все, нежишься, а того не знаешь-не ведаешь, что пришла теперь беда в дом родного батюшки!
И шепнула имя тайное мачехино - Блазнью та звалась, за обман и хитрость свою.
Хоть и причинил Горимир сыну обиду неправую, не мог княжич отца бросить: на родителей обида не копится. Отправился вместе с мужем молодым на родную сторонушку.
Как пришли к отцовскому терему, никто не посмел Бажена задерживать. А княгиня-то разгневалась по-страшному! Велела она схватить обоих княжичей и смерти лютой предать. Только не послушалась ведьмы дружина верная.
Зарычала Видана, превратилась сама в чудище мерзкое. Только крикнул Аминар ее имя тайное, и стала снова сама собой. Хотели было ведьму схватить, да и тут извернулась. Превратилась в змею - на что хватило колдовских сил теперь, и под дверь проскользнула, хитрая. А там ее и встретила куница юркая. Задушила змею и сама пропала, как не было. Обернулась змея княгиней, да тут же в прах и развеялась.
Открыли покои княжеские - а там и нет его! Отыскался Горимир в темнице каменной, в беспамятстве. Вылечила его верная Рада, выходила.
Вернулся к Бажену со смертью ведьминой голос его. Рассказал все, как было, батюшке. Подивился Горимир, как обманула его ведьма. Повинился перед сыном и перед честным народом своим.
С тех пор и зажили они в счастье и любви. Бажен с Аминаром, друг другу милые да желанные. А Горимир после Раду за себя взял. На второй год принесла она князю двух дочек: Голубу с Любавою. Говорили, как подросли княжны, так, порой, куничками вместе с волками по лесу бегали.
Кто теперь знает, правда ли? Волшебство жило в мире в те века. Были лешие хмурые, лесовички добрые, были и русалки, и оборотни. Серебро было силой своей дороже золота, а добро - дороже всех богатств и почестей. Бывало, брали князья за себя красавиц лесных. Сыновья их богатырями рождались, дочки же несли дары волшебные. Много раньше было чудес на земле той благостной...
А была еще сила великая, что сильнее и крепче любого колдовства могучего, сильнее она и серебра зачарованного. Что за сила, вы спросите?
Где ответ, там уж сказка кончается!
Конец.
@темы: сказки (мои)
-
-
25.01.2015 в 20:37Порядок вывода комментариев:
+3 Открыть
1 ariell (17.10.2013 19:49)
Спасибо, что балуешь замечательными сказками)
[Ответить]
+2 Открыть
* 2 клевер (17.10.2013 23:03)
Тебе спасибо за теплые слова!
+1 Открыть
* 3 клевер (18.10.2013 14:13)
О, да, это очень красивый и смелый поступок. Полагаю, природная застенчивость и такт помешали черкнуть пару строк в комментарий. На всякий случай: за последний год ни один комментатор или читатель от клевера не пострадал.
Нарушаю сразу два своих правила: никогда не оцениваю собственные более, чем скромные потуги, и никогда не ставлю оценок ниже 5 - если не тянет, оставляю без оценки.
Пусть нас будет двое, может, у кого-то настроение поднимется.
Ну, пишите в личку, если что: поддержу морально.
+2 Открыть
4 Леля (18.10.2013 18:29)
Спасибо! poceluy-132 poceluy-132 poceluy-132
[Ответить]
+1 Открыть
* 5 клевер (18.10.2013 18:34)
Леля, и тебе большое спасибо!
+2 Открыть
6 Pelamis (18.10.2013 19:31)
Эх, хороша сказка! Спасибо... poceluy-132
[Ответить]
+1 Открыть
* 7 клевер (18.10.2013 20:12)
Pelamis, спасибо за отзыв! Мне очень приятно)
+2 Открыть
* 8 клевер (18.10.2013 22:44)
Ох, Линк, спасибо! Ты очень ко мне добр)
+2 Открыть
* 9 клевер (19.10.2013 11:27)
Линк, я не переживаю, просто не из-за чего. Случай не первый, не только у меня, просто бросилось в глаза, поскольку оценка была единственной. И уж точно не переживаю из-за той единицы, которую поставила сама, хотя и достались обе мне)) Тем более, что вы с еще одним добрым профессором уже натянули нерадивой студентке троечку)
Про личку - серьезно, если по каким-то причинам нет желания озвучить свое мнение "вслух", я всегда открыта для диалога там. Если есть какая-то личная причина неприязни, не связанная с творчеством,если чем-то задела и не заметила, то простите. Если какие-то проблемы, или просто плохое настроение - пожалуйста, обращайтесь, выслушаю "безвозмездно")
Оценка ставится не автору, который может и не нравиться, не жанру или стилю, которые могут быть кому-то неинтересны, а конкретному произведению, НО: Система оценок, с одной стороны - для читателя, еще один способ выразить отношение к прочитанному, с другой - для автора, думаю, понятно, почему, с третьей - для других читателей, некоторые из них, не зная автора, опираются на подсказки в виде комментариев и тех самых оценок. Вот и получается, что, оценивая, Вы берете на себя ответственность перед собой (это важно, себя нужно "уметь любить", а без уважения настоящей любви не бывает), автором и читателями. Это 5 можно поставить без объяснений - простой и быстрый способ сказать спасибо. 4 можно понять - сыро, не доработано, любительски (а я любитель-графоман) Все, что ниже, требует пояснения. Иначе, простите за резкость, но нечестно, трусливо и мелочно. У нас даже абитуриенты и студенты могут подать апелляцию, если не согласны с оценкой)
+2 Открыть
10 aleksis77 (23.12.2013 11:47)
Солнышко! Спасибо тебе за такую замечательную сказку! Как всегда читается на одном дыхании: все очень органично, с юмором, все герои твои очень живые! И спасибо за посвящение - мне очень приятно, но все что я делаю - от души и с чистым сердцем, а помогать тебе иногда - просто одно удовольствие, потому что читая твои творения всегда получаешь заряд позитива!!! Спасибо тебе!!!! poceluy-132
[Ответить]
+2 Открыть
* 11 клевер (23.12.2013 12:11)
Знаю, что от души - это и ценно)
И я - от души poceluy-132
Спасибо!
+1 Открыть
12 Volt (24.01.2014 16:26)
В детстве так не нравились сказки, как теперь, благодаря тебе. В них не только любовь, но и добро, надежда, вера в лучшее в людях. В жизни бывает не так, но надежда остается и после прочтения. Удачи, клевер, и возвращайся поскорее poceluy-132 poceluy-132 poceluy-132
[Ответить]
+1 Открыть
* 13 клевер (07.04.2014 21:03)
Ой, прости! Только сейчас увидела коммент. Спасибо огромное! poceluy-132
-
-
28.01.2015 в 12:37-
-
30.01.2015 в 12:57Стихи потрясающие!