Невеста (глава 8-11)

[Marsilia]

глава 8 и 9 (уже выкладывала на фикбуке)

Глава 8

Казалось бы, совсем недавно Танир сражался среди "молодняка", который берегли, не пускали в самую гущу прорыва. Теперь он уже рядом с княжичем, их вождем. Не только милость, но и заслуженное доверие.

В нашествии и противостоянии ему произошел коренной перелом: твари все-таки дрогнули и отступали, давая рейсам надежду на скорую победу. Прорывы становились все более редкими, теперь бестии были вынуждены защищаться, а не нападать.

И вот, в одном из победоносных сражений, едва не случилась беда. Большая часть войска Пустоши была разгромлена, убитые и бегущие твари представляли собой жалкое зрелище, и победа была уже близка. Но одной из высших тварей, тех, которые больше других походили на людей внешне, удалось подобраться к Ксанару.

Магическая и жреческая защита не остановила врага, готового ударить в спину. Инстинкты берсерка предупредили княжича об опасности, но даже его скорости не хватало, чтобы успеть отразить удар. Поблизости находились и другие рейсы, тут же бросившиеся, чтобы защитить вождя. Одним из них был Танир. И все же, недостаточно близко.

Молодой берсерк без колебания подставил под удар грозного оружия руку и плечо. Ядовитые и острые "когти" вспороли прочную кольчугу, как тонкую ткань, но момент был упущен, и сразу несколько воинов ударили в ответ.

Ярость, чистая, неудержимая ярость охватила княжича. Лишь тот факт, что ученик чудом не был ранен, немного успокоил воина. И все же... Какая-то тварь едва не лишила его самого дорогого, что только может быть! Мальчишка! Ему же было приказано... Подопечный Ксанара прекрасно знал, чего учитель ждет от него в битве прежде всего, и подставляться, рискуя собой, не входит в этот список! Гнев и стах мешали берсерку трезво оценивать ситуацию, ведь защищать вождя - долг и право каждого из волков.

Другие, не Ксанар, покарали проклятую бестию! Ярость искала выход, и нашла его в своей непобедимой, боевой форме. В этот раз бестии были жестоко разгромлены, большая часть - уничтожена. От Танира же княжич старался держаться подальше.

Пока жрецы, воины и остальные квилонцы провожали павших и праздновали славную победу, Ксанар продолжал бороться с самим собой. Он даже отложил визит к брату. Впервые с того времени, как княжич начал навещать предназначенного в храме, ярость берсерка не желала отступать до конца, хотя бой и был закончен. И Танир... мальчишка лишь раздражал еще сильнее, своим беспокойством, тревогой в слишком темных для белого волка глазах, волнующей близостью - что стоит только протянуть руку, но нельзя. Своей, как думал теперь старший берсерк, дерзостью, непослушанием, тем, что заставил его бояться, едва ли не впервые в жизни. Ужасное в своей непривычной слабости чувство. Бояться за другого. Не за одного из них, славных защитников, готовых и прикрыть друг другу спину, и биться до последнего. И не за кого-то родного, но привычно остающегося под защитой крепостных стен, охраны, жреческих ритуалов и магии. Бояться за того, кто будет в самой гуще событий, тоже будет биться, не жалея себя, но при этом - слишком, невыносимо дорог.

Желание помочь, облегчить смятение и тревогу любимого княжича бесстрашно толкали юношу к нему. Танир хорошо чувствовал состояние берсерка, но совсем не боялся попасть тому под горячую руку. Что-то тайное, теплое и родное в глубине сердца подсказывало, что Ксанар никогда не причинит ему вреда.

Но было ли это так? Сам волк, меривший шагами дощатый пол полупустой комнаты, уже ни в чем не мог быть уверен.

- Что-то случилось, учитель? - наконец подал голос притаившийся у приоткрытой двери рейс.

- Уйди! - рыкнули ему в ответ.

Но тот, напротив, словно и не слышал, открыл дверь пошире, и вошел внутрь, прикрывая ее за собой. По скромному убранству комнаты было сложно определить ее принадлежность сыну и брату князя. Рейсы, даже высокого происхождения, не гонятся за роскошью, удобствами и уютом. Их предназначение - битва, защита Квилона и всего Шутара от мерзости Пустоши и другой беды.

- Я могу помочь?

Волнение в юношеском голосе лишь подстегнуло зверя внутри Ксанара. Стоило только в очередной раз вспомнить, что мог его потерять.

- Почему? - хрипло рыкнул берсерк, и дальше говорил все жестче. - Зачем ты сделал это? Зачем рисковал? Ослушался приказа!
При этих словах мужчина уже до боли вцепился сильными пальцами в плечи ученика и встряхивал его.

Танир поморщился, но он тоже не относился к числу слабых и покорных созданий. Приказ, каким бы он не был, действительно нарушен. Заслуженную трепку от старшего нужно терпеть, но и согласиться с его словами юный берсерк не мог:
- Я - рейс, твой воин. И буду защищать моего повелителя, как и каждый из нас!

Защищать... Что-то щелкнуло внутри, будто сорвалось. Или же это сильное, крепкое тело в руках берсерка заставило того окончательно потерять голову? Были женщины, и даже мужчины, самые разные за эти годы. Кто будет осуждать взрослого воина? Но такого не было никогда. Хотелось смять, захватить целиком и полностью, убедиться, что он - настоящий, его, здесь и сейчас. Стать еще ближе. И в то же время - наказать за эту неосмотрительную дерзость, за то, что едва не произошло, удержать. Защитить? Но кто защитит парня от самого княжича?

Сохранившей ясность частью сознания Ксанар боялся собственных порывов, но смесь гнева, страха и жажды уже захватывала его с головой. Нужно было крикнуть, или хотя бы прошептать "беги", но на это у сильнейшего вождя не оставалось ни воли, ни сил. А Танир...
Сын Гаррета тоже был берсерком, и пусть вождь намного старше, опытнее и сильнее, но достойное сопротивление он все же мог оказать, пусть и не победить. Однако Танир даже не пытался вырваться или дать отпор. Он все еще не боялся: ни нечеловеческого рычания, ни сильных рук, казалось, готовых разорвать, переломить пополам.

Только один взгляд не по волчьи черных глаз удержал княжича на самом краю. Ни обвинения, ни страха в них не было: было беспокойство о другом, доверие, несмотря ни на что, и еще что-то волнующее и зовущее вырваться из поглощающей бездны. Но, за короткий миг до того, как все решилось, Ксанар почувствовал резкий рывок и удушье.
Воин захрипел, отпустил ученика и схватился за горло, заваливаясь на пол. Резкая боль и невозможность вдохнуть, невозможность сопротивляться, изменить происходящее. В глазах потемнело, и сознание ускользало прочь. Тонкий шнурок невозможно зацепить пальцами, оружия не достать. Конец? К счастью, княжич был не один. Хотя, будь он один, ничего бы и не случилось.

Танир в мгновенье понял, что произошло. И в следующий миг зачарованный амулет был уже на полу, вместе с перерезанным кожаным шнурком. По шее мужчины ползла тонкая струйка крови, но он был спасен, а подобное повреждение на волке заживет быстро. Молодой рейс придерживал приходящего в себя учителя, тот же избегал встречаться со спасителем взглядом.

Юноша потянулся было за амулетом, но Ксанар перехватил руку ученика и не позволил тому завладеть опасным подарком. Мысли вернулись к человеку, подарившему его. "Он" знал, насколько опасной тварью является сам защитник Квилона. Предвидел эту или подобную ситуацию? Был готов остановить и, главное, способен это сделать. Княжич решил снова посетить храм. Похоже, воля Богов не просто выдумка жрецов. И от судьбы действительно не уйдешь. Впрочем, Ксанар уже смирился с предначертанным. Танир... с этим тоже придется что-то решать.

Слишком опасно держать мальчишку рядом. Опасно для него самого.
Юному берсерку тяжело далось охлаждение и отстраненность учителя. Танир понимал, что виной тому - случившееся после последней битвы, но добиться внимания княжича и возможности серьезно поговорить об этом так и не смог. Все попытки сразу пресекались Ксанаром до тех самых пор, пока в доме вождя не появился посланник от его брата.
- Князь зовет меня ко двору, - объявил мужчина ученику, его отцу и напарнику последнего. - Владыка бестий прислал парламентеров, и в скором времени будет завершен мирный договор.

Рейсы с трудом верили услышанному. Многолетняя война давно определяла всю их жизнь. И теперь она закончится? Можно ли доверять тварям?

Но это было еще не все. Последние месяцы Гаррет и Арон жили уже в приведенном в порядок, когда-то заброшенном доме, в котором когда-то должен был появиться на свет Танир, если бы судьба, руками его бабушки, не распорядилась иначе. Юноша же все это время оставался рядом с княжичем, как его ученик.

Похоже, теперь Ксанар решил, что настало время это изменить. Он был непреклонен:
- Танир, ты переедешь в дом отца! В этот мне скоро предстоит ввести предназначенного. Ты уже многому научился, и Гаррет с Ароном будут хорошими наставниками для тебя впредь.

Вот так, отсекая все и сразу, не слушая никаких возражений. Да их и не было: мальчишка только сверкнул невозможными черными глазами.
Вот и все. "Так будет лучше для всех, прежде всего, для него самого". Рука на мгновение сжала амулет на новом тонком и прочном шнурке. Как бы то ни было, у Ксанара есть то, ради чего он больше не хотел превращаться в зверя.


Глава 9

Повелители Пустоши сами предложили заключить мир, что было просто удивительно. Несмотря на участившиеся в последнее время победы, противостояние нашествию могло продолжаться еще долго. Говорить о каком-либо доверии к вчерашнему злейшему врагу не приходилось. Вождь рейсов настаивал на необходимости полного уничтожения бестий, пусть это и займет еще не один год или даже десятилетие, и каких бы жертв не стоило. Главное, позаботиться о мире и безопасности для будущих поколений, их потомков. Но князь был не согласен и все-таки повелел начать переговоры.

Как выяснилось, бестии, с которыми в основном сражались люди, являлись "низшими", их командиры занимали более высокую ступень. И чем выше положение бестий, тем больше их сходство с человеком, тем меньше бездумной ярости и желания убивать. Высшие бестии, внешне почти не отличимые от людей, прибыли в Квилон в качестве парламентеров. Все они были красивы, но это только пугало и отвращало сильнее: стоило представить, что такие же совершенные существа "иссушали" свои жертвы, и под их же руководством бестии-солдаты творили бесчисленные зверства.

Это было совсем непросто, но, очевидно, необходимо обеим сторонам, и решение о мире было принято, клятвы даны, договоры подписаны. В качестве гарантий исполнения обещаний капитулировавшими тварями, Хеттвиг потребовал от высших бестий десять заложников благородной крови. Их ждала судьба младших супругов наиболее знатных дворян Шутара, семеро из которых были белыми волками.

Десять выбранных заложников-женихов, а жрецы потребовали, чтобы среди них были только юноши, ведь неизвестно, способны ли бестии и люди иметь общее потомство, а если да, то чего от этого ждать. Одним из "откупных" был второй сын старшего повелителя Пустоши, Тайши. Его отец потребовал, чтобы Тайши ввели в род князя, и Хеттвиг взял время на раздумье.

Ксанар хмурился, ожидая решения старшего брата и князя: отказать в подобном семейном, и в то же время государственном вопросе, если бы Хеттвиг решился отдать такой приказ, вождь рейсов не мог. Но у него ведь есть... Нет, не думать о Танире. У него есть предназначенный, раз уж проклятое пророчество, в которое княжич так не хотел верить, оказалось правдой. Но как бы не был прекрасен этот нечеловеческий мальчишка, и важен тот, "подарок судьбы" из храма Эйски, мужчина мог думать только еще об одном, юном берсерке, от которого сам отказался, и неважно, какого труда и боли это стоило. Впрочем, Танир должен был давно покинуть его дом. Рано или поздно, он все забудет, и будет жить своей, далекой от бывшего учителя жизнью.

Каково же было удивление Ксанара, когда среди молодых людей, появившихся при дворе брата не так давно, он увидел того, кто и так не хотел покидать его мыслей. Верно, ведь его отец - из старинного и знатного рода, а традиционного представления молодых дворян ко двору перед серединой зимы в этом году не было. Переговоры с бестиями оказались важнее всего.

Княжичу хотелось подойти к юноше и вытребовать ответа: зачем он здесь? Хотелось просто подойти. Но это - как бередить незарубцевавшуюся рану. Да и привлекать к дебютанту излишнего внимания знати определенно не стоит. Однако заинтересованность Ксанара не осталась незамеченной его старшим братом. Сам того не желая, берсерк напомнил князю о возможной проблеме. Впрочем, у Хеттвига сейчас и без того хватало проблем.

- Мой брат - берсерк, нашедший своего предназначенного, их брак - дело решенное, - веско объявил он, не только объясняя свое решение, но и напоминая вождю рейсов и бессовестному мальчишке, заявившемуся за ним к княжескому двору, что между ними - пропасть. - Поэтому второй сын повелителя войдет в мой дом, и станет младшим князем.

Что же, быть правителем - неимоверно большая ответственность, и выбор князя никого не удивил. Свадьба была назначена в канун праздника середины зимы. Но Ксанар не думал ни об этой свадьбе, ни о своей собственной, до которой еще не меньше года. Он думал только о своем юном воине, в груди разливалось тепло, и это уже сильно походило на наваждение. К тому же, Танир словно нарочно, хотя так скорее всего и было, слишком часто попадался княжичу на глаза.

Война закончилась, но и после подписания всех договоренностей и заключения брачных союзов люди продолжали сохранять настороженность по отношению к бестиям. Рейсы патрулировали, как в Квилоне, охраняя покой его жителей, так и на ближних и дальних подступах - во избежание непредвиденного нападения. И все чаще в дальнее патрулирование уходил сам Ксанар.

Хеттвиг только качал головой: брат беспокоил его. Но, похоже, что наличие предназначенного берегло вождя, да и припадков ярости не было. Может, как подумал князь, это и к лучшему. Быстрее забудет своего мальчишку. Впрочем, занятый другими событиями в собственной жизни, Хеттвиг пока выпустил ученика Ксанара из виду.

Война закончилась, но это не значило, что для воинов наступили дни праздности. Квилонцы не доверяли обитателям Пустоши, и их защитники оставались на страже. Патрули рейсов прочесывали весь Шутар, города, поселения, леса, горы, степи, резко подвинутые границы Пустоши. Нападений не было уже довольно давно. Казалось, что все спокойно, но белые волки не теряли бдительности.

***
Приказав ученику покинуть свой дом, Ксанар, наставник, княжич и вождь, даже предположить не мог, что тот ослушается. Отец юного берсерка и его напарник тоже не ожидали подобного. Но, когда княжич отправился исполнять свой долг теперь не на поле боя, а ко двору князя, Танир наотрез отказался уезжать вместе с Гарретом и Ароном. Рейсы пытались убедить юношу не рисковать, вызывая гнев Ксанара. Но он твердо стоял на своем, отвечая, что прежде дождется возвращения наставника и поговорит с ним. Танир решил открыть правду и, если будет нужно, принять гнев берсерка на себя.

Довольно уже лжи, все только запутывается еще больше, и просвета нет. Меньше года осталось до того дня, когда все откроется так или иначе. Девушку можно выдать за юношу под плотной тканью скрывающих лицо и фигуру покровов, но в день свадьбы тайна будет раскрыта. Рисковать жизнью Тании не собирался никто из них, и уж тем более сама верховная жрица, с чьего потворства продолжался этот обман. О чем думала Даная, или, вернее, что она задумала? Несмотря на давнюю помощь, мужчины не доверяли жрице, единственное, в чем они могли быть уверены: свою дочь и будущую преемницу она защитит.

Напарники тоже считали, что завязавшийся путанный узел пора разрубить, но они все больше склонялись в сторону побега. Увезти сына из Квилона, возможно, куда-нибудь к дальним границам, или затеряться в других поселениях, среди людей. Так, чтобы и в том случае если Даная признается в подлоге, найти Танира оказалось не так просто. Ведь не будет же она выдавать дочь за предназначенное дитя, когда подойдет срок? Скорее всего, это и будет выглядеть, как неожиданный побег "невесты", и гнев правителя и его брата падет на них троих. Рейсы не боялись за Танию: хитрая жрица выкрутится сама, и дочь под удар не подставит, тем более, когда выяснится, что это необычные целительские способности девушки, а не предназначенный избавили Ксанара от безумия. Поэтому затеряться, скрыться - лучший вариант. Неожиданное охлаждение княжича к молодому берсерку тут оказалось как нельзя кстати. Но упрямец не только не хотел ничего слышать о побеге, он и приказ Ксанара не собирался исполнять.

- Пришло время все решить! - горячился Танир. - Он... нужен мне! Как и я - ему, чувствую это! Предназначенного нет, лишь фальшивая "невеста". Значит, нет долга, нет обязанности и безысходности...

Его отец только качал головой: не тащить же мальчишку силой? Да и не мальчишка он уже, хотя, для тех, кто его вырастил, останется им всегда. И Арон и Гаррет больше боялись за него, еще - друг за друга, чем каждый за себя. Танир по-прежнему ждал возвращения Ксанара, и мужчины старались не покидать его надолго, чтобы оказаться рядом в момент опасности. Не стоило забывать, кем был избранник их сына, который, похоже, и не думал возвращаться домой. Ожидание длилось до тех пор, пока Арон, надо сказать, с надеждой, не озвучил новость о возможном политическом браке для княжича. Если Ксанар станет мужем бестии, большая часть сложностей отпадет сама собой. Тания по-прежнему позаботится о душевном состоянии вождя рейсов, и частых встреч им для этого не надо. Танир же заживет своей жизнью, где будут и сражения, и новые встречи, и новая, уже взрослая, любовь.

Только сам юноша не желал с этим мириться. Услышав неприятные для себя вести, он молчал всего несколько минут, напряженно что-то обдумывая, после чего обратился к Гаррету:
- Отец, ты ведь из знатной семьи? Пусть меня представят ко двору!

Нет, он не сдастся - поняли мужчины после продолжительного спора. Танир будет добиваться своего до конца, во что бы то ни стало. Его отцу было неприятно поднимать прежние связи. И столько времени спустя он не простил матери смерти своей голубки, но и сына оставить без поддержки не мог. В скором времени дебютант был представлен князю и двору, хотя, в свете последних событий, обычных пышных празднеств не устраивали.

Молодого рейса ожидало разочарование: княжич избегал его, словно забыв и о своем наставничестве, и о том, что зарождалось между ними. Танир искал возможность остаться наедине, поговорить начистоту, но ее, усилиями старшего берсерка, не предоставлялось. Еще юноша исподволь изучал возможного соперника, чей холодный взгляд, но при этом удивительная, нечеловеческая красота бестии, внушали неприятное чувство беспокойства и тоски. К счастью, Хеттвиг все-таки объявил, что Тайши - сын повелителя Пустоши, станет его мужем, а младшему следует ввести в свой дом только предназначенного. Предназначенного, которого нет...

Что же, у них еще есть время. Ксанар не будет связан с другим, и вечно "прятаться" не выйдет даже у него. Если весь княжеский двор был увлечен предстоящими необычными брачными церемониями, да что уж там говорить, самой важной из них, то Танир совсем не обращал на происходящее внимания. Все его мысли были только о княжиче, продолжавшем избегать встречи. Дошло до того, что, вождь сам отправлялся в дальнее патрулирование, с собой отбирая опытных, испытанных во многих битвах, воинов. Все попытки его молодого и настырного ученика попасть в такой патруль ни к чему не приводили. Лишь кое-кто из воинов начинал посмеиваться над настойчивостью упрямого волчонка и не меньшей упрямостью со стороны умудренного опытом берсерка, втихомолку, конечно, дабы не вызывать гнева последнего. Но воины догадывались о чем-то. Вместе совершая тяжелые переходы и броски, не раз прикрывая друг другу спины в бою, разделяя все тяготы, общие потери, они прекрасно понимали друг друга.

Пока крохотная глава, так как только-только возвращаюсь к написанию. Времени совсем нет, эх, жаль, его, как денег, ни у кого не попросишь))

глава 10 (маленькая совсем)

Глава 10

Ксанар запретил отвергнутому ученику следовать за собой. Напрасно тот просился в уходящий в патрулирование маленький отряд: вождь был непреклонен и тверд. Именно таким он оставался на протяжении первых нескольких часов, на протяжении которых Танир следовал за мужчинами в отдалении, впрочем, не особо скрываясь. Да и не было в том смысла: вряд ли бы волчонку удалось обмануть опытных воинов. Ксанар пытался сохранять равнодушное спокойствие, "не замечая" хитрых взглядов и потаенных усмешек своих волков, возможно, это и удавалось ему внешне, но внутри. Злость на непослушание, бесшабашность, самоуверенность и нежелание остановиться... и что-то совершенно другое, теплое в груди, там, где оно должно было, хотя и не имело права быть...

- Равуд, отведешь мальчишку домой, - бросил он одному из четверки. В тоне не было повеления, потому седой рейс, к которому обратились, лишь пожал плечами, обозначая готовность последовать приказу, если он прозвучит. Хотел бы его вождь быть сейчас уверенным. Но, так или иначе, он задумывался о том, чтобы отослать Танира прочь. Да, мелкий поганец не нарушил приказа буквально: он шел не с патрулем, а словно "сам по себе". Но выглядело это... так, как выглядело, и недаром взрослые рейсы прятали усмешки от пока еще обманчиво спокойного повелителя.

Княжич задержался, поджидая молодого берсерка. Весь воинственный вид мальчишки словно твердил об одном: "Не отступлю, не сдамся!" И неужели его наставник всерьез ожидал другого? По хорошему, стоило проучить наглеца: нравится ему таскаться по сухой степи, и пусть, но подальше, раз был прямой запрет, проигнорированный Таниром. Или же задать трепку и отправить с одним из воинов домой. Поступить так диктовала ответственность за "своего волченка", подопечного, ученика, пусть на словах Ксанар и отказался от него. О чем только думали Гаррет с Ароном? Хотя, эта мелкая... бестия! Вряд ли он спрашивал позволения, это точно, если даже на приказ своего повелителя особого внимания не обратил. Но дело в том, что княжич не только не мог прогнать юношу прочь, как чужого, но и "своим волчонком" его не чувствовал. Не так... не ребенок, не просто ученик. Как бы сам Ксанар не хотел, это было не так, и остановить перемены, повернуть вспять было уже невозможно.

- Танир, - "ласково" протянул берсерк, едва мальчишка приблизился. Немного виноватая, робкая и нерешительная полуулыбка - и не скажешь, что не раз проливал кровь в бою. Белые волки взрослеют так рано, но для княжича волчонок в чем-то так и оставался ребенком. И в то же время - нет, иначе все было бы просто. Близость будоражила, поднимала волну запретного пока еще глубоко внутри. А в черных глазах напротив ни тени раскаяния, скорее, уверенность в своей правоте.

- Да, наставник.

Такая вот маленькая хитрость: Танир уже давно звал Ксанара либо по имени, либо "мой вождь", а тут попытался зацепиться за их связь, как за соломинку.

- Я запретил тебе покидать двор! - нахмурился княжич.
- Нет, ты лишь отказался взять меня с собой, - в общем-то предсказуемо оправдывался юноша, - и не можешь запрещать идти, куда я захочу! Да ты же и говорил, что мне стоит вернуться в дом отца, и сам был недоволен моим представлением ко двору князя!

Обида в голосе Танира, явно вспомнившего их спор накануне, прозвучала так по-детски, что мужчина не сдержал усмешки. Она же помогла ему собраться и вспомнить, кто этот совсем юный волчонок рядом, что стоит между ними, что их связывает на самом деле, и иначе быть не может.

- Домой! - рыкнул вождь.
- Нет! - огрызнулся мальчишка.

Ксанар слегка опешил от такой наглости и даже прислушался: смеха со стороны воинов не последовало, к счастью для них и этой "бестии". А что, даже похож, княжич вспомнил молодого князя - Тайши. Такой же черноглазый, черноволосый, необычно красивый, стервец. Хотя Танир человечнее, но и, на пристрастный взгляд берсерка, даже более хорош собой. Вот и понесло его опять не в ту степь. А проблему-то надо решать.

- Выпорю, - довольно спокойно пригрозил мужчина.

- За что? - в тон ответил нарывающийся юнец.

- За непослушание, наглость и безответственность, - охотно разъяснил княжич, против воли возвращаясь к роли учителя. - Я не разрешал тебе покидать Квилон, и уж тем более лезть в степь в одиночку!

- Но ты же был рядом! - просиял улыбкой Танир, да так, что у старшего волка перехватило дыхание.

И не удивился, не напомнил, что княжич сам отказался от него, а чистосердечно обрадовался его словам, тому, что связь, все же, не разорвана: у закаленного в многочисленных боях берсерка, княжича и великого вождя не нашлось сил этого сделать.

Ксанар же, в свою очередь, чувствовал, как тает его решимость прогнать причину волнения и сомнений. Мог ли он себе это позволить? Нет, и решение принято. Но небо уже темнело, на землю спускалась ночь... давая повод отложить неизбежное расставание на несколько часов. И это будет уже навсегда.

- Утром - домой вместе с Равудом! - припечатал вождь, после чего отдал приказ готовиться к ночлегу.

А после - отвернуться, "не заметить" ни улыбки, сначала несмелой, но все более счастливой, ни того, какой надеждой загорелись черные глаза, ни плохо спрятанных усмешек.

С упрямой щенячьей настойчивостью Танир продолжил разрушать возводимые старшим волком стены. Непостижимым образом он оказался совсем рядом, подкатившись практически под самый бок к уже и без того заведенному мужчине, лишая его последней надежды на спокойный сон. Ксанар стиснул зубы, но, против воли, жадно втянул будоражащий запах кожи, соли и солнца. Нужно сдержаться, перетерпеть, сделать вид, что все это ничего не значит. До утра, всего лишь до утра.

И это будет уже навсегда... В тот час берсерк и предположить не мог, что судьба в который раз уже решила все за них. Вернее, за него. Похоже, судьба была согласна со щенячьим упрямством больше, чем с княжеской рассудительностью. В то утро их "навсегда" еще не наступило, ибо посреди ночи маленький отряд подвергся нападению.

Глава 11

Можно ли спать, когда рядом с тобой тот, единственный во всем мире, кого ты желаешь всей душой и телом, всем своим существом? Единственный, кого никогда не сможешь получить. Судьба ли тому виной, воля богов, проклятое пророчество, в которое княжич так и не смог поверить за столько лет, а оно, словно в отместку за пренебрежение, неуважение к пророку, оказалось правдой. Слушая его дыхание, чувствуя сердцебиение, вдыхая желанный запах, все, что лишает сил сопротивляться волшебной силе притяжения... И нужно быть берсерком, княжичем и вождем, чтобы и тогда помнить о долге, чтобы решимость прекратить все с рассветом лишь крепла. Нет, этот юноша, давно отмеченный вождем рейсов, как равный, выбранный в ученики и, в будущем, наперсники, заслуживал большего, чем участь случайного любовника. Пусть связи между рейсами и случались, в походах и мирной жизни, и не всегда они что-то значили, не перерастая в отношения. Но не для Танира: ему - все или ничего. Меньшее сам Ксанар счел бы оскорблением.

Мысли княжича были прерваны самым бесцеремонным образом: его волчонок вовсе не собирался облегчить наставнику нелегкое решение. Мало того, что Танир и так лежал слишком близко, совсем рядом со спиной Ксанара, и дышал так, что легкий поток воздуха касался его шеи. Но следущая выходка перешла все границы: ладонь юного воина твердо заняла место на спине старшего мужчины, между лопаток, отчего все тело окинуло волной тепла. Голос мальчишки, напротив, прозвучал неуверенно:

- Скажи, Ксанар, если бы ты узнал, что был обманут... нет, дай мне объяснить. Если бы рейс нарушил твой приказ, и обманул тебя, что бы его ждало?

- Ты уже в который раз нарушаешь, - невесело усмехнулся его собеседник. - Правда, честно предупреждаешь о том, что слушаться не будешь. Выпороть бы тебя надо...

- Нет! - прервал Танир. - В смысле, если надо, то... Я не об этом. Если бы ты отдал приказ, отправляясь в бой, но тебя ослушались, и в результате... что-то самое важное было потеряно...

Ксанар не понимал, о чем пытался сказать его ученик, но, отчего-то, представил в качестве этой охраняемой и самой важной потери именно его, от кого сам собирался отказаться, и ответ сорвался почти бездумно:

- Убил.
После чего мгновенно повернулся к молодому рейсу лицом, перехватывая крепкую юношескую ладонь и прижимая вторую свою руку уже к его груди.

- Я убил бы, жестоко покарал всех виновных, Танир.

Княжич не знал, что мешавший уснуть одним своим присутствием, неспокойно дышавший в затылок мальчишка тоже принимал нелегкое решение в эту ночь, и ему почти удалось. Но теперь именно эти уверенные, страшные в своем ледяном спокойствии и прозвучавшие как непреложная истина слова все перечеркнули.

Думать о том, чтобы потерять его так оказалось слишком страшно для испытанного в боях и проводившего в последний путь многих соратников воина. Но рука в руке, теплая кожа в вырезе рубахи и даже участившееся сердцебиение странным образом успокаивали. А внезапно показавшееся слишком бледным при свете луны лицо и лихорадочный блеск в глазах притягивали еще сильнее, теперь заставив потянуться к его лицу.

Разумеется, великий вождь рейсов отпустил бы волчонка, мальчишку, ученика, затем дождался бы рассвета, где наступило то самое навсегда, но их прервали.

- Прости, вождь, - тихо произнес оказавшийся рядом Тай, - чужаки рядом. Лучники...

На все воля Богов, так сказала бы верховная жрица Эйски. Ксанар же, княжич, воспитанный в духе их почитания, но и берсерк, сам отмеченный невиданной силой, не слишком верил в вышнюю волю и власть. Было ли случившееся знаком свыше, случайностью или закономерным итогом отступления бестий, но на освободившейся, "ничейной" земле приграничья появилась новая сила, готовая урвать свой кусок добычи.

Кочевники, на протяжении многих десятилетий не смевшие вступить в зону вблизи нашествия, никогда не казались квилонцам опасными противниками. Но всего нескольких месяцев затишья оказалось достаточно для того, чтобы расплодившиеся и подобные голодной саранче, они налетели на еще не восстановившиеся, ослабленные, плохо охраняемые земли.

Война с бестиями подкосила ряды воинов по обе стороны, и если нелюди были фактически разгромленны и вынуждены сдаться, то и их противники понесли огромные потери. Волки Квилона были ослаблены, а значит, и сам город Света и Благодати, да и весь Шутар, тоже.

Кочевники же, напротив, объединились и окрепли под грозной рукой своего правителя, Сатмы, обещавшего славные битвы, богатую добычу, красивых шутарских рабынь. Нет, в сердце Шутара, колыбель белых волков, они не спешили. Степные воины пока предпочли тактику коротких и разрушительных набегов на плохо защищенные окраины. Один из их отрядов и наткнулся на патруль рейсов неподалеку от селения. Возможно ли, что они так и не поняли, с кем имеют дело, или же понадеялись на собственное численное превосходство и внезапность нападения? Или же просто не представляли истинной силы своего противника. Безусловно, это была бы славная добыча, особенно, если бы удалось захватить хотя бы одного рейса живым: Сатма по-царски наградил бы верных воинов за такой подарок. И Даху отдал приказ о нападении, не подозревая, что притаившийся часовой заметил врага, и шестеро, всего шестеро белых волков встретят хурт нападавших во всеоружии.

Внезапная атака провалилась, о чем в скором времени оповестил звон мечей и другого грозного оружия рейсов - "когтей". В первые же минуты боя едва ли не половина степняков была перебита. С мечтой о награде за поимку рейсов живыми пришлось проститься, и Даху отдал приказ лучникам.

Стрелы с черным опереньем и наконечниками полетели шквалом, и лишь нечеловеческая реакция волков и то, что число противников было уже уменьшено почти вдвое, позволило квилонцам уклоняться от их смертоносных укусов. Там, где стрелы были ураганом, летающие мечи и молниеносные движения "когтей" тоже становились вихрями, отбивая угрозу на подлете. Сами волки, вернее, четверо из них, продолжая сбивать черные стрелы, сокращали расстояние, приближаясь к врагу и отвлекая внимание на себя. В то же время двое зашли с тыла и обрушились на степняков, сокрушая их вместе с оружием, ставшим бесполезным в ближнем бою. Остальные четверо тут же к ним присоединились, и нападавшие были разгромлены.

Лишь Даху, в котором опознали предводителя хурта, прожил еще достаточно, чтобы ответить на вопросы княжича, и тому стало ясно: измотанному нашествием Шутару еще не ждать покоя. А значит, им, защитникам-волкам, предстоят новые сражения.

Было решено вернуться в Квилон, доложить обо всем князю, и вновь собирать, пусть и изрядно прореженное прошлыми битвами войско. Простой народ Шутара, люди, жившие вдали от столицы и слишком близко к приграничью, нуждались в защите.

Плохой новостью по возвращению оказалось то, что легкое ранение Тая, которого зацепило стрелой, оказалось совсем не таким простым. То ли дело было в самом незнакомом черном металле, то ли степняки использовали какой-то хитрый яд, но обычная регенерация берсерка не справлялась. Началось воспаление, воин метался в горячке и боли.

Ксанар и Хеттвиг долго говорили о сложившейся ситуации и дальнейших действиях. Было решено собрать войско и обратиться к соседям. Но эти луки! Непривычное оружие для Шутара, да и для кого-либо другого, кроме самих степняков. И как им противостоять, если лучников не десятки, а сотни и тысячи? Отравленные стрелы...

Княжичу нужно было посетить храм Эйски, после уже удалиться на отдых к себе. Он сам все понимал, да и брат не преминул напомнить о долге. Но видеть "невесту" сейчас не было никаких сил. А дома... Дома был Танир, снова нарушивший давний приказ мальчишка, он словно забыл, что изгнан наставником. Самому Ксанару тоже не хотелось об этом вспоминать. Пусть хоть эти несколько дней - так. И даже поверенный его бабушки, госпожи Сельмы, которого молодой волк, к счастью, не пожелал принять, был воспринят, как возмутитель спокойствия.

Но Ксанар все же поинтересовался у юноши о причинах столь неласкового приема посланника, на что прозвучал жуткий ответ:

- Она виновата в смерти моей матери!

- Разве ты не сын жрицы? - удивился мужчина.

- Нет, Гаррет пришел в храм уже вдовцом и со мной на руках, - ответил тот, нахмурившись еще сильнее. - Но я не хочу об этом говорить.

- Хорошо. Только получается, что ты старше, чем я думал...

- Немного, пожалуй. Через полгода будет восемнадцать.

Танир осекся, вдруг испугавшись, что сказал лишнее. Он хорошо помнил ответ на вопрос о нарушении приказа и обмане. Но и Ксанар молчал, задумавшись о своем: "невесте" через полгода восемнадцать. Тут что-то настойчиво билось, словно привлекая внимание к упущенной детали, однако княжич отмел все лишние мысли. Воспоминание о воспитаннике жриц лишь усугубило его мрачное настроение, и старший берсерк удалился в купальни.

Там, отдавшись в нежные объятья воды, он снова вспоминал о Тани, пытаясь думать о пророчестве, о предназначенном, о долге и безумии, о Шутаре... Но думал - о Танире. Только о нем... А они практически одного возраста, и даже имена созвучны, что это, простое совпадение?

Увы, мысль сорвалась, не успев развиться в что-то другое, ведь уединение княжича было нарушено. Дверь отворилась бесшумно, и так же бесшумно, но неотвратимо, словно делая последний шаг, в купальни зашел молодой рейс. И решительно, и мягко прошел до самой ванной чаши, где замер всего на мгновение, но как много успели за этот миг сказать его горящие черные глаза.

Ксанар, воин-берсерк, великий вождь и брат великого князя был побежден мальчишкой, медленно стягивающим рубаху с тонкой вышивкой по горловине. Разве он никогда прежде не видел своего ученика полуобнаженным или даже полностью нагим, раздевающимся? Но сейчас, зачарованный действиями юноши, мужчина мог лишь восхищенно любоваться каждым открывающимся кусочком кожи, каждой линией, каждым движением. И только где-то на задворках мелькнула мысль: "Кто, Бескат его (или, скорее, ее) дери, так любовно вышивал эту проклятую рубашку?"